— Я бы радовался, что этот уникум родился в моей стране, а не в какой-либо другой. А что ты думаешь обо мне?
Пожарский ухмыльнулся и наклонил голову набок, изучая меня, а после ответил холодным и уверенным голосом:
— Я верю только в силу. Мне плевать, кто ты и чего хочешь. Я знаю, что ты отпрыск Архарова. Я чувствую это. В твоём дерзком взгляде, манере общения, в безрассудстве. В каждом долбаном шаге я вижу Константина Игоревича. Всегда ненавидел его. Ведь у твоего папаши были амбиции, но не было сил их реализовать. А ты птица другого полёта. Умён, силён, хитёр. Я мог бы сдать тебя Ивану Васильевичу, поддержать Водопьянова и убедить всех, что от тебя нужно избавиться. — Пожарский выложил карты на стол и изучающе уставился на меня, давая возможность мне вставить свои пять копеек.
— И почему же вы меня не сдали?
— Ха! Ты даже не думаешь отрицать мои слова, — рассмеялся Пожарский и хлопнул себя по лбу. — Вот же самоуверенный сопляк, — с уважением в голосе произёс он. — Ладно, скажу как есть. Если бы я сдал тебя Императору, то я бы упустил возможность сразиться с тобой.
— Как мне кажется, Иван Васильевич отправил бы вас меня устранить.
— Ты его плохо знаешь. Император бы отправил не только меня, а ещё и Водопьянова с Шереметевым. Они бы мешались под ногами, не дав развернуться мне на полную. Понимаешь? Они бы украли мою добычу. — В глазах Пожарского появился безумный огонёк, а на лице заплясал звериный оскал.
— Раз уж вы уважаете силу, то я предлагаю пари. Если победите вы, то я умру. Если же вы проиграете, то присоединитесь ко мне, — решил я взять быка за рога и вытянуть из этой ситуации как можно больше плюшек.
— Вздор. Я буду сражаться до последнего вздоха. Но если ты сумеешь меня обезвредить, не убив, так и быть, я присягну тебе на верность.
— А как же гордость абсолюта? — спросил я.
— Какая, к чёрту, гордость? Ты хотя бы представляешь, сколько крови невинных мы пролили по приказу Императора? Долбаные океаны, — отмахнулся Пожарский. — Я служу сильнейшему, и так уж вышло, что Иван Васильевич сильнейший из всех, кого я когда-либо встречал.
Я хотел было сказать, что сила Императора весьма сомнительна, ведь он контролирует своих бойцов с помощью проклятых клинков, излучающих животный ужас. Но решил отложить этот разговор на момент, когда я намылю шею Пожарскому.
Дальше шли молча. Пожарский беззаботно закинул руки за голову и насвистывал какую-то мелодию. Я думал о том, что перевес сил резко изменится в мою пользу, как только Пожарский присягнёт мне на верность. Осталась самая малость. Победить.
За два часа мы отошли на десять километров от Екатеринбурга и оказались в центре разрушенной деревни. Пустые сгоревшие дома образовали небольшую поляну, на которой мы и остановились. Пожарский хрустнул костяшками пальцев и насмешливо посмотрел на меня:
— Ну что, Михаил Константинович? Приступим?
Я кивнул, тут же набрасывая на себя адаптивный доспех Пиковой Дамы.
— Ха-ха-ха! Ты не только сын Архарова, но ещё и прислужник Пиковой Дамы?
— Я не говорил, что я его сын. Да и Пиковую Даму убил именно я, если вы запамятовали.
— Я всё прекрасно помню. Просто меня забавляет тот факт, что ты не пытаешься отрицать родства с Архаровым.
— А какой в этом смысл? Вы ведь в это всё равно не поверите.
— Не поверю. Лишь сила не лжет. Так покажи же мне, чего стоишь! — выкрикнул Пожарский, материализуя в руках здоровенный двуручный меч, покрытый пламенем.
Князь ринулся вперёд, занеся клинок над головой. Его тело окутало пламя, а воздух вокруг закипел от нестерпимого жара. Волны силы ударили во все стороны, подняв в воздух пыль и пепел. Пожарский, безумно хохоча, обрушил на меня шквал сокрушительных ударов, стараясь сбить меня с ног.
Хороший план, вот только падать я не собирался. Набросил на себя покров пламени, чтобы одежда под бронёй не сгорела, а после активировал конгломерат «Громовержец». Внезапно стало неестественно легко уклоняться от атак абсолюта. Словно вода, я обтекал его атаки, пытаясь понять, почему же его назвали сильнейшим абсолютом Империи?
— Что такое, Ярополк Степанович? Я для вас слишком быстр? Ха-ха-ха! — рассмеялся я, призывая Выключатель.
— Быстр? Да ты движешься как улитка! — презрительно фыркнул Пожарский.
Он всё время пытался навязать мне ближний бой. Видимо, рассчитывал на то, что я поджарюсь от его огненной ауры. Ну что тут скажешь? Жар и правда был чудовищный. Несмотря на сопротивление огню, я едва мог дышать. Каждый вдох обжигал лёгкие, а по коже лились струи пота.