— Так что насчёт выпивки? — настаивал Огнёв.
— Максим Харитонович, налей ты ему уже. А то ведь всю голову забьёт, — вздохнул я.
— Ага. Я могу, — радостно закивал Огнёв, широко улыбаясь.
— В левом ящике стола фляжка, — произнёс дед, всё ещё пребывая в шоке.
Старшина пулей метнулся к столу, вытащил фляжку и отсалютовал нам.
— Ваше здоровье, господа! — залпом он осушил содержимое фляжки и протяжно выдохнул. — Как же хорошо-о-о…
— Отлично. А теперь перейдём к делу. Что ты понял, изучив биографию Пожарского? — спросил я, строго глядя на раскрасневшегося старшину.
— Да чего тут понимать? Вспыльчивый дурень. Обожает, то есть обожал, махать кулаками и вызывать всех подряд на дуэль. Исходя из материала статей, можно предположить, что сильнейшим абсолютом в Империи он считался лишь потому, что сам себя таковым назвал. Остальные же абсолюты банально избегали сражений с Пожарским. Одинок, чертовски богат, а ещё он, как и я, знает толк в дамочках. Вы только посмотрите на эти буфера, — похотливо улыбнулся Огнёв и повернул ноутбук в нашу сторону.
На экране красовалась пышногрудая графиня, которую Пожарский прижал к стене на одном из балов.
— Весьма неплохо. А теперь попробуй вести себя, как Пожарский, — приказал я и тут же наткнулся на взгляд, полный превосходства.
— Ты мне указываешь? Долбаный сопляк. Ты кем себя возомнил? Хочешь сдохнуть? — процедил сквозь зубы Огнёв и потянулся к мане.
В ту же секунду в его руках материализовался огненный автомат.
— Говоришь убедительно, а вот на реквизите прокололся. Используй исключительно мечи, — поправил я старшину.
— Значит, хреновый из меня шпион, — расплылся в улыбке старшина, развеяв автомат.
— Главное, что козлячий характер ты с лёгкостью скопировал, — вступил в разговор Харитонович. — Знавал я семейку Пожарских, там все были такими. Что мать, что отец.
— А он ничего и не копировал, — усмехнулся я и посмотрел на Огнёва. — Даю тебе двенадцать часов свободы, пачку наличности и телепортационную костяшку до Екатеринбурга. Отрывайся.
— Вот это по-царски! — радостно выпалил старшина, схватил дары и собирался исчезнуть в синеватой дымке портала, но я его придержал за руку.
— Погоди. Станислав Карлович, залатай, пожалуйста, раны нашего абсолюта.
Гаврилов кивнул, после чего использовал магию исцеления. Порезы, оставленные мной, как и разорванный бок, быстро затянулись. После чего я протянул Огнёву новый комплект одежды:
— Иди искупайся, переоденься — и можешь отдыхать.
Старшина кивнул и пулей выбежал в коридор.
— Ну и какие у тебя планы на него? — приподняв бровь, спросил Харитонович.
— Будет жить жизнь Пожарского до поры до времени. А когда придёт час, выступит на нашей стороне в борьбе против Романова.
— Лишь бы он на сторону Императора не переметнулся, — вздохнул Гаврилов.
— Старшина по своей натуре не алчный человек. Всё, что его интересует, так это алкоголь и женщины, а их он может и сам добыть. Одним словом, я не переживаю, что Огнёв нас предаст, я боюсь, что он сопьётся.
— Если он по пьяни устроит дебош, то пусть разносит Хабаровск, — предложил Максим Харитонович.
— Так… Что-то про дебош я не подумал. Отдыхайте, а я в Екатеринбург. Присмотрю за нашим абсолютом, — озабоченно сказал я и исчез в яркой вспышке портала.
Огнёв собирался напиться в ближайшем кабаке, но его догнал Михаил, всучил телепортационную костяшку, а ещё пухлую пачку купюр. Сказал что в Хабаровске старшина отдохнёт намного лучше чем в Екатеринбурге, после чего пожелал удачи и влил ману в костяшку. Огнёв даже не сразу понял как очутился на уютной улочке Хабаровска.
Старшина расплылся в широченной улыбке. Он снова был жив. По-настоящему жив! И плевать, что это не его тело. Зато он может вдыхать свежий воздух, любоваться девицами, которые… Которые с ужасом убегали, подобрав юбки, как только завидели Огнёва. Он подошел к витрине булочной и уставился на своё отражение.
— Не понимаю, чего они испугались… В прошлой жизни я, конечно, покрасивее был, но и эта тушка весьма неплоха.
Как только старшина сказал это, свет в булочной моментально погас, а продавцы вместе с посетителями убежали через задний ход магазина.
— Идиотизм какой-то, — вздохнул Огнёв и заметил на противоположной стороне дороги кабак под названием «Колыван». Старшина невольно усмехнулся и устремился к приоткрытым дверям, откуда лилась громкая музыка.
Он был так увлечён, что совершенно не обратил внимания, что на него несётся автомобиль. С визгом затормозив, машина чуть не перевернулась. С водительского сиденья вылетел здоровенный детина, вооруженный монтировкой, и заорал, срывая глотку: