У входа в кабинет Императора его встретил слуга в строгом костюме. Вежливо улыбнувшись, он склонился в поклоне и указал рукой на дверь:
— Ярополк Степанович, вас ожидают. Прошу.
Дверь распахнулась, обдав Огнёва ароматом свежесваренного кофе, а также запахом коньяка. Захотелось выпить. Переступив порог просторного кабинета, старшина увидел Императора, сидящего за резным столом из чёрного дерева. Его лицо было непроницаемо, но глаза пристально сверлили Огнёва.
— Ну, что скажете, Ярополк Степанович? — спокойно, почти лениво спросил Император, жестом предлагая Огнёву присесть. — Как прошла встреча с Черчесовым? Опасен ли он?
Огнёв, сохраняя внешнюю невозмутимость, притворно улыбнулся и сел напротив Императора:
— Что тут скажешь? Парнишка хорош, — небрежно произнёс он, стараясь держаться уверенно, — возможно, в будущем он действительно сможет составить мне конкуренцию, но сейчас… — Огнёв сделал театральную паузу, но не для драматического эффекта, а чтобы перевести дыхание. — Сейчас он был разбит в пух и прах. Я думаю, он не представляет особой угрозы. Вот лет через двадцать, да. А пока он слишком зелен. Я считаю, что его стоит использовать для зачистки аномальной зоны; судя по докладам, он в этом отлично преуспел.
Огнёв взмахнул рукой, а слуга, стоявший рядом, решил, что князь требует ему налить. Спустя мгновение в руке старшины оказался бокал коньяка. Сделав глоток, Огнёв ощутил, как по пищеводу скользит обжигающий напиток, а нервозность медленно пятится назад, уступая место азарту. Всё это время Император смотрел на него с явным подозрением.
Иван Васильевич постучал пальцами по столу, не сводя с Огнёва взгляда, а после бросил ему папку с документами. Лицо Императора исказилось от гнева:
— Очень рад, что парнишка тебе понравился. А теперь ознакомься с результатами анализа крови, — ядовито прошипел Император. — Пришлось выкопать из могилы Черчесова Даниила Евгеньевича, чтобы понять степень родства с Михаилом.
Огнёв осторожно взял папку, раскрыл её. Он бегло просмотрел отчёт и мгновенно замер, почувствовав холодок, пробежавший по спине. В бумагах чёрным по белому было написано: «Совпадение ДНК — 0%». Старшина непонимающе нахмурился и поднял глаза:
— А это что ещё значит?
Иван Васильевич сухо и холодно пояснил:
— Это значит, что Михаил — вовсе не сын Черчесова.
Огнёв растерянно приоткрыл рот, пытаясь понять, что от него ожидает услышать Император:
— Если Михаил не сын Черчесова, то почему граф сделал его наследником рода?
Император раздраженно рявкнул:
— Я не знаю! Может, его мать нагуляла на стороне. А может быть, этот наглый щенок владеет ментальной магией и запудрил мозги не только Черчесову, но и тебе! Взять его немедленно!
Из теней возникли четыре магистра и с лязгом захлопнули антимагические наручи на запястьях Огнёва. Двое магистров прижали старшину к стулу, так что тот даже шелохнуться не мог.
— Пустите меня, мать вашу! Я верен престолу, как никто другой! — закричал Огнёв, яростно дергаясь в их хватке.
В этот момент старшина понял, что оказался в ловушке, выбраться из которой будет не так-то просто. Дверь кабинета открылась, и внутрь неспешно вошёл менталист. Худощавая бледная женщина с узкими глазами и холодным, равнодушным выражением лица.
Не говоря ни слова, она подошла к Огнёву и уверенно положила обе ладони ему на голову. В тот же миг старшина ощутил невероятную, невыносимую боль, будто его ударили кувалдой по макушке. Он застонал, корчась и подёргиваясь в конвульсиях. В сознании всплыли воспоминания о сражении с Михаилом. Сражении, исход которого был слегка подредактирован.
Пытка продолжалась добрых полчаса, пока менталист резко не отдёрнула руки. Тяжело дыша, она слегка пошатнулась, повернулась к Императору и кивнула:
— Ваше величество, Пожарский не врёт. Он действительно с лёгкостью разбил князя Черчесова. Однако, есть одна странность. Я не могу разглядеть более ранних воспоминаний. Будто у Ярополка Степановича амнезия.
— Ха. Будто. Вы посмотрите на мой висок. Этот щенок чуть череп мне не проломил, когда я зазевался, — рыкнул Огнёв, зыркая то на Императора, то на менталиста. — До сих пор в голове гудит. Хорошо, что я вообще не позабыл, кто я такой. Ха-ха.
Смех его вышел натянутым и фальшивым, но на это никто не обратил внимания. Иван Васильевич сверлил Огнёва взглядом мучительные тридцать секунд, затем слегка улыбнулся и жестом велел отпустить абсолюта. Магистры расстегнули наручники и снова растворились в тенях. Император пальцем пригласил старшину подойти ближе: