Я лишь пожал плечами:
— Сейчас и узнаем.
Я выдернул иглу из вены отца и призвал разломный кристалл. Пропуская через себя океан энергии, я стал вливать её в тело Константина Игоревича. О, это дивное мгновение. Отец выгнулся дугой, да так, что каменные столбы вместе с кроватью стали крошиться, словно были сделаны из глины. Глаза Архарова вспыхнули ярко синим цветом, а по телу побежали голубоватые трещины, из которых лились лучи света. Но была одна весомая проблема.
У отца всегда было огромное непропорциональное ядро маны, но паршиво развитые энергетические каналы. Из-за чего он не мог высвободить истинную мощь, сокрытую в нём. Сейчас же я влил в него всю ману, имеющуюся в разломном кристалле, и этого хватило лишь для того, чтобы восстановить каналы на правой руке…
— Юрка! Зови деда, живо! — рявкнул я, призывая новый кристалл.
Если быстро не завершить формирование каналов, то отец навсегда останется однобоким калекой, не способным колдовать. А чтобы завершить формирование, мне нужна прорва маны. Долбаные тонны маны!
Юра кивнул и рванул на выход. Я же призвал ещё два кристалла и стал переливать из них энергию в отца. Архаров ревел, дёргался из стороны в сторону, орал что-то нечленораздельное. Его когтистые лапы сжимались и разжимались, царапая каменные столбы, зубастая пасть клацала, заставляя острые клыки крошиться.
— Да, папаня. Работы тут намного больше, чем с Юркой. Уж лучше бы ты жуков жрал, чем переходил дорогу Императору, — дрожащим голосом проговорил я, трясясь от натуги.
В этот момент сердце отца продырявилось, начав с пугающей скоростью выплёвывать мою кровь. Алые капли падали на пол, стекали по бокам Архарова, разъедая плоть. Одним словом, дела были весьма плачевные…
В палату влетел Максим Харитонович и разинул рот от удивления. Всё же он ещё никогда не видел Архарова в подобном состоянии.
— Внучок, что от меня требуется? — спросил дед, за мгновение до того, как в палату вбежал и Юрий.
— Деда, собирай всю ману, до какой только сможешь дотянуться, и передавай мне.
Максим Харитонович кивнул. Вокруг негомоментально сформировался полупрозрачный синеватый вихрь, от которого во все стороны хлынули потоки силы. От их пульсации задрожал пол, а волосы всех присутствующих стали развеваться, будто дул сильный ветер. Дед подошел ко мне и положил руку на мою спину.
— А-а-а!!! — невольно заорал я, чувствуя, как бескрайние океаны энергии стали прокачиваться через мои каналы, разрывая их в клочья.
Я переправлял энергию в тело отца, но поток маны был слишком силён.
— Мишка! — крикнул дед, оборвав передачу энергии.
— Продолжай! Я справлюсь! — проскрежетал я, трясясь, как будто нырнул в ледяную прорубь.
Через минуту формирование каналов завершилось, и я перешел к следующему пункту нашей увлекательной программы. В солнечном сплетении Архарова ярко вспыхнул огненный шар, подобный настоящему солнцу. Это сияние прожигало его плоть, вызывало невыносимую боль, заставляло тело выгибаться дугой и кричать от мучений.
Кислота больше не причиняла ему вреда, так как сердце Архарова выплюнуло её из тела. Теперь главной угрозой стали тонны чистейшей энергии, вливаемой в него. Ядро формировалось чертовски долго. Пару раз я думал, что потеряю сознание, но находил в себе силы продолжать.
Однако, контроль над каменными столбами я утратил. Отец сумел освободить руку и полоснул меня по груди, оставив глубокий порез. Юра тут же набросился на папашу, пытаясь того скрутить, но сил ему не хватало. Архаров мотылял брата туда-сюда, словно тряпичную куклу.
— Долго ещё⁈ — прокричал Юрий, а я лишь улыбнулся и пожал плечами.
Полчаса продолжалась эта пытка. Константин Игоревич высвободил и вторую лапу, которой располосовал Юре спину, а мне едва не выпустил кишки. И наконец, Архаров перестал извиваться, его крики стихли. Отец обмяк, потеряв сознание. Юрий, тяжело дыша, рухнул на залитый кровью пол и вытер пот со лба. Я же собирался рухнуть навзничь, но дед меня подхватил под руку.
— Ну как всё прошло? Он жив? — тяжело дыша, спросил Юрий.
— Живее всех живых, — ухмыльнулся я.
— А ты-то как, внучок? — спросил Максим Харитонович с заботой в голосе.
— Похоже, ремонтируя отца, я смог и свои каналы маны значительно расширить, — прокряхтел я, чувствуя, что в теле стало как минимум на половину больше энергии. — Через недельку, как оклемаюсь, попрошу тебя снова пропустить через меня океан маны. Если не сдохну, то стану сильнейшим абсолютом на планете.
Я улыбнулся, но тут же закашлялся, а изо рта вылетели капли крови.