— Увы, многие слова лживы. С этим ничего не поделать, — философски сказал я.
Нас окликнул церемониальный писарь, держащий в руке планшет с бланком:
— Михаил Даниилович, — перо на миг зависло над бумагой, — примерно через пять минут настанет ваша очередь поздравлять новобрачных. Надеюсь, вы подготовили речь?
— Буду импровизировать, — ответил я, улыбаясь.
Писарь вздохнул и по-дружески произнёс:
— Постарайтесь не ляпнуть лишнего. На этом празднике жизни головы слетают с плеч столь же быстро, как и птицы улетают на юг по зиме.
— Кто-то уже нахамил Императору? — с интересом спросила Венера.
Писарь тайком указал пальцем на мужчину, спускающегося по лестнице. Он дрожал, в глазах читалась паника, будто его жизнь подошла к концу. Что именно он сказал, я так и не узнал, так как писарь спустился вниз по лестнице — готовить к поздравлению других аристо.
И вот, томительное ожидание завершилось. Император учтиво кивнул, увидев меня, Императрица же с прищуром улыбнулась. Я открыл футляр и вручил артефактный ключ Его Величеству.
— Отныне в ваш дом смогут войти лишь достойные. Прошу, примите в дар регалию мастера Ярославского, — произнёс я безупречно вежливо и поклонился. — Во славу Империи и в честь её нового союза.
— Слава Империи, — улыбнувшись одними уголками губ, произнёс Император и жестом велел церемониймейстеру забрать подарок.
Я захлопнул крышку, передал футляр церемониймейстеру и уже разворачивался, чтобы уйти, когда мягкий, но холодный голос прозвучал в тишине.
— Кажется, ваша фамилия Черчесов? — спросила Императрица. — Где я могла вас видеть?
Сердце ёкнуло. Неужели она меня узнала? Последний раз мы встречались с этой демоницей, на балу, но тогда я выглядел сильно моложе.
— Ваше Величество, полагаю, вы видели мою фотографию в газетах, — отозвался я, склонив голову, как того требовал этикет. — Журналисты выпустили про меня пару статей после того, как я уничтожил Пиковую Даму.
Инесса Матвеевна пристально уставилась на меня. Она даже не мигала, гипнотизируя словно змея. Только в уголке её глаза мелькнула усмешка. Она поняла, что я солгал.
— Вполне возможно, — легкомысленно сказала она, продолжая сверлить меня взглядом. — Отрадно, что герои войны хороши не только в сражении, но и в выборе подарков. Прекрасный дар, уверена, он сослужит нам добрую службу.
— Рад, что вам понравилось, — ответил я, слегка улыбнувшись.
В душе же я был готов к тому, что эта ведьма вскочит с трона и закричит «Хватайте его! Это Архаровский выкормыш!». Готов спорить, она меня узнала. Не знаю как, и не знаю, почему она молчит. Но очень хочется очутиться как можно дальше от этой парочки самодержцев.
Распорядитель едва заметно показал жестом, чтобы мне пора уходить, так как я задерживаю очередь, а беседа с Императрицей сошла на нет. Отвесив очередной поклон, мы с Венерой отступили на шаг влево, освобождая место следующему дарителю. Как раз настала очередь великого храбреца Муси и его жены-мегеры.
Наконец-то фарс закончился. Мы спустились вниз и остановились у шведского стола. Непринуждённая беседа лилась сама собой. Я утопал в бескрайне прекрасных глазах Венеры, она весьма колко отзывалась об окружающих. И я полностью был согласен с её словами.
— Представляешь, мой отец хотел сказаться больным и не идти на свадьбу? — хихикая, произнесла Венера. — Не понимаю, почему для него волосы так важны?
— Вот и я не понимаю. С лысиной он выглядит куда брутальнее.
В этот момент мимо проходил Водопьянов и зыркнул на меня так, будто этим взглядом пытался остановить моё сердце.
— Ваше Сиятельство! Вы сияете ярче солнца! — выкрикнул я, заставив князя залиться краской и ускорить шаг.
Венера взорвалась заливистым смехом, и мир для меня перестал существовать. Я взял её за руку и повёл танцевать.
Император проводил взглядом Михаила Черчесова и Венеру Водопьянову, а после наклонился к невесте.
— Любимая, они прекрасная пара, не правда ли? — спросил он вполголоса, едва шевельнув губами.
— Пара? Да, думаю, они подходят друг другу, — задумчиво ответила Инесса Матвеевна.
— Тогда почему ты стала такой задумчивой после поздравлений Черчесова?
Инесса Матвеевна улыбнулась, заглянув в глаза Императора. Улыбка вышла мягкой, но одновременно с этим холодной.
— Не могу отделаться от мысли, — произнесла она медленно, глядя туда, где только что мелькнули ярко-зелёные глаза, — что знаю Михаила Черчесова. Если не с рождения, то с самого детства. Его детства.