То, что в искусстве (и не только) можно измерить деньгами, коммерциализировать несовместимо с истинными духовными ценностями. (!)
Артиста любят не за талант и мастерство, а за то, как его талант и мастерство служат его любви к людям и нашей любви к ближнему. (!)
Китайский, японский и корейские языки — метафоричные, европейские — понятийные, русский — метафорично-понятийный. Иероглифическое письмо формирует смысл написанного посредством метафор, структурируя понимание ещё только возникающего замысла, а буквенное письмо формирует смысл написанного посредством понятий, структурируя и объективируя вербальное понимание уже возникшей мысли. В европейских языках фонетическая единица — слово, однозначное понимание которого редко нуждается в конкретном контексте, а в иероглифических языках фонетическая единица — идиома, объединяющая смысл иероглифов, означающая пирамиду смыслов, неоднозначно понимаемая без конкретного контекста, а в китайском языке — ещё и без нужной интонации. Идиомы русского языка, к примеру: «я покажу вам кузькину мать» на европейские языки непереводимы, а на иероглифические — переводимы. По-английски эта идиома звучит: «я покажу вам мать Кузнецова» — с совершенно иным смыслом, а по-китайски: «я задам вам взбучку, как мать задаёт взбучку своему сыну Кузьме». Поэтому, кстати, и образы японской и китайской поэзии ближе русскому восприятию, чем европейскому, а у нашего знаменитого китаеведа Бронислава Виногродского китайские специалисты консультируются по лингвистическим вопросам древнекитайского языка. Сказки же незрячего Василия Ерошенко из Обуховки Старооскольского уезда, которые он писал на японском, относятся к классике детской японской литературы. Не случайно мыслящая японская интеллигенция очень высоко ценит мудрые афоризмы Льва Толстого. (!!)
Нам рифмы смысл в раздумьях углубляют.
В стихотвореньях мысли мудрые сияют. (!)
Искусство воспитывает благодаря доставляемому истинному эстетическому наслаждению, проистекающему из духа гармонии в прекрасном, который покоится в духовных началах смысла жизни. (!!)
Театр в своём влиянии на зрителя прирастает не столько мастерством, сколько душевным благородством актёров и тем, сколько духовности они привносят в искусство. Жизнь труппы неотделима от жизни социума и актёрам не чуждо ничего человеческое: подлость и интриги, зависть и травля более талантливых коллег, но, если актёр внутренне не преображается перед выходом на сцену и не очищается от греховности ради духа искусства, он остаётся жалким ремесленником. Жизнь на сцене иная — чистая, искренняя, торжественная, проникающая в душевную глубину зрителей. Поэтому люди ходят в театр, оставляя в фойе повседневные тяготы своей грешной, заскорузлой, погрязшей в бездуховности жизни. (!!)
Актёрская популярность (как и прочая), исходящая или из жажды прославиться любой ценой, или из стечения благоприятных обстоятельств, или из-за неразборчивости поклонников, или из-за игры на публику, непременно потребует поставить на карту человеческое достоинство. (!)
Искусство или морально развращает, или интеллектуально опустошает, или душевно разлагает, если духовно приземляет, нравственно не обогащает, не воодушевляет и не вдохновляет. (!)
Искусство — духовности поклонение, на истину моление, прекрасным вдохновение и энтузиазмом послушание. (!)
На небесах уж сорок лет великий бард,
Текут года, а песни всё не умолкают.
Любовь народная превыше всех наград,
Стихи его от скверны души очищают.
Он исповедовал славянский ренессанс,
Он силу духа спрессовал в стихосложение,
Он жизни смысл нам разложил пасьянс,
Он заряжал нас верой в дерзновение.
Стих, будто нерв натянутый звенит,
Всё спетое как «честь имею» к нам взывает,
Он в вечность хриплый голос посылает,
А эхом струн сердешных душу бередит.
Из жизни бард ушел, но в песнях возвратился,
Над братским безымянным холмиком склонился,
Блаженно, искренно, отчаянно молился
За русский ратный дух, чтоб возродился.
Кумир страны: навечно Датский принц!
А сам был скромным, честным и ранимым,
Своим был в доску и бойцом непримиримым,
В любви и дружбе он не знал границ.
Ажиотаж прошёл, остались смысл и боль,
Он в памяти людской навечно поселился,
Прожив судьбу как на подмостках роль
И в бесконечность грусти тихо удалился. (!)
В поэзии рифмует смысл, который вчувствовался в мысли,
Который пламенем души нам путь указывает к счастью,