Женщины и дети — внутри здания. Мужчины — вооруженные кто чем, от автоматического оружия до топоров, стояли на улице и наряду с моим знакомым Томасом наблюдали, как два смазанных и едва видимых от скорости силуэта отпинывают от границ храмовой территории десяток мужиков с приметными ножами. Еще пятеро нападавших просто слово застыли в воздухе, не в силах пошевелиться — и им отчасти везло, так как с другим десятком выделывали такое, что целой одежды на них давно не осталось.
Только вот вместо того, чтобы убраться отсюда, десяток упрямо лез к беззащитным — некоторые при этом безумно хохоча, будто их веселило, как ими подметают улицу, отшвыривают в сторону и вверх и сталкивают друг о друга.
— Да схвати ты за руку с ножом и режь ей остальных! — Громко посоветовал я, чтобы обозначить себя.
Еще пальнут от великого ума.
— Нашелся советчик! — Возмутились от храма. — Они скользкие как мыло!
«До того, как лишились одежды или после?» — Хмыкнул я.
— Генри! — Похлопав глазами, узнал меня Томас. — Оббегайте храм с востока! Быстрее!
Волнуется, надо же.
— Ага, сейчас. — Кивнул ему, продолжая приближаться к нападавшим. — Эй, двое футболистов! Притормозите там, зашибете! — Крикнул я двум мутным силуэтам.
Те, даже стоя на месте, выпадали из зрения, а применять на них талант было некогда.
Хтонь привычно отвела всем взгляд, и первая башка с рукой отделились от ближнего ко мне одержимого словно бы сами собой.
«Три», — шепотом в ушах. — «Добавлены чужие убийства. Двенадцать».
Ого…
«Внимание! Наложено благословение Реликта: ваша рука тверда, ваши мысли чисты и обращены служению ему».
Так, этого дерьма мне не надо: «Отменить».
Благословление послушно слезло, и скользкая — но такая принятная мыслишка вырезать тут весь «мирняк» была немедленно выкинута из башки обратно в ад.
Отметив, что «футболисты» отскочили назад, приблизился к следующему нападавшему.
«Тринадцать. Добавлены чужие убийства. Тридцать четыре».
Ну, если что, министерский портфель уже в кармане. Буду заведовать всеми котлами в этом аду, а мистер Хог будет у меня в вечных отстающих. Сгною падаль…
«Тридцать пять. Добавлены чужие убийства. Пятьдесят один».
Четверо из оставшихся семерых продолжили бросаться в сторону людей и храма — без особого успеха, летели обратно низко и далеко.
А вот еще трое словно что-то, наконец, сообразили — и принялись резко дергать руками, совершая маховые движения вокруг. Будто стараясь поразить невидимку.
Значит, что-то соображают — еще остались мозги, и даже часть одежды на чреслах и теле умудрились оставить.
А раз соображают, надо пользоваться — я скинул образ Хтони.
— Покайтесь, грешники! — Воссиял ореол вокруг меня, развернулись крылья за спиной, а мачете преобразилось в пылающий меч архангела из «Героев меча и магии».
Двоих сразу проняло — грохнулись на колени. Один, не стойкий разумом, заблажил что-то, откинул нож подальше и сбежал. Четвертый рванул отчаянно на меня, где и был уменьшен на голову — все-таки, преимущество в длине оружия решает. Особенно, когда противник зажимает глаза перед атакой.
Дорезал остальных, а оставленный на земле нож разрубил клинком мачете — что характерно, за него скрупулёзно засчитали убийства.
Это что ж получается, можно было не убивать, а просто ломать ножики?.. Грешновато получилось…
«Двести шестьдесят. Добавлены чужие убийства. Двести восемьдесят».
Скинув образ, повернулся к Храму.
— Я, конечно, тоже вам рад, но рыдать-то зачем, — буркнул я, стараясь не смотреть на стоящих на коленях людей. — Томас, салют! Вы уж, надеюсь, поняли, что это была военная хитрость? — Подмигнул я ему.
Тот что-то невнятно пробормотал и закрыл глаза, отваливаясь в обморок — добрые люди успели подхватить и не позволили упасть.
— Так, и с кем вести переговоры? — Хмуро уставился я на людей.
Затем перевел взгляд на мутные силуэты и посмотрел на них талантом.
— О!
Вышло односложно, но сколько же в этом возгласе было смыслов.
Я смущенно шаркнул ножкой и убрал мачете за спину.
— Привет, какими судьбами? — Улыбнулся крайне глупой улыбкой.
Потом, выругавшись вслух — пара вышедших полюбопытствовать дам аж грохнулась в обморок — вернул свое первоначальное лицо.
— Я ж говорила, сестра Марла. — Скептически смотрела на меня сестра Агнес из почти забытого уже Сан-Франциско. — Все, что нам нужно делать — это идти по следам бедствий, пожаров и разрушений.
— Уэлс не горел! — Возмутился я.
— Целый город с промытыми мозгами, — кивнула Агнес. — Который чуть не сошел с ума, проснувшись однажды утром.