По какой-то неизвестной причине любимый Элен стал нуждаться в препаратах чаще, чем попадал в список на очередь. Может быть, болезнь, несмотря на лечение, прогрессировала. Может, таблетки стали содержать меньше целебного вещества. Может, Натан перестал, вопреки уговорам, принимать их. Элен не раз замечала, что Натан только делает вид, а сам выбрасывает таблетки или отдает кому-то другому. Она молила, просила, требовала. Он говорил о том, что это не выход, природа все равно возьмет свое, намного лучше прожить вместе их последние моменты, наслаждаясь каждым мгновением, не вспоминая про поиски лекарства. Но Элен не могла, просто не могла потерять его, и она продолжала умолять. Плакала. Это помогало, ведь любимый не мог вынести ее слез. Он обещал, что сделает все, что она хочет, лишь бы она была счастлива. Даже несмотря на то, что от таблеток он стал чувствовать себя хуже, побочные эффекты практически приковали его к постели. Его съедала тоска и, когда Элен долго не было рядом, а Даша спала или играла в соседней комнате, он думал о смерти. Элен понимала это, видела смерть в его глазах, но отказывалась верить, что лекарства поддерживали жизнь его тела, но убивали душу.
В холле центра показалось движение, толпа заволновалась, зарябила, охотники за лекарствами напряглись, навострили все шесть чувств. Элен подошла ближе, по-прежнему держась сбоку от основного столпотворения. Небольшой выступ около ржавой и на вид не используемой двери пожарного выхода скрывал девушку от лишних глаз, но не мешал обзору. Честные люди из очереди следили за входом в здание и друг за другом, чтобы не пропустить никого вперед. Охотники следили за наименее бдительными и физически слабыми жертвами. Элен следила за охотниками. Она никогда не отбирала таблетки у честного человека, только у тех, кто их сам отобрал. Так она успокаивала свою совесть, оправдывала свои действия. Если бы не привитая матерью вера в справедливость, Элен бы давно пустилась во все тяжкие, уподобилась бы охотникам, считала бы свои действия данью обстоятельствам.
Двери в центр открылись, и тут же толпа, тщетно сдерживаемая охраной, хлынула внутрь. Охотники приняли боевые стойки. В последнее время наивных граждан, желающих употребить свои законные препараты в уютной обстановке дома, заметно поубавилось. Руководство центра выдавало таблетки только лично в руки каждому больному, родственники и друзья отправлялись восвояси. Таким образом оно вкладывалось в борьбу с воровством таблеток. Охотники были вынуждены довольствоваться только таблетками, побывавшими в желудках, что их не сильно расстраивало. Даже когда не удавалось вызвать рвоту насильно, нередки были случаи, когда полиция находила трупы с распоротыми животами, совершенно очевидно для какой цели. Элен не раз слышала по телевизору, что вот в таких стычках людей погибает намного больше, чем от самого вируса.
Несколько минут спустя после открытия центра на улицы вышло несколько хорошо вооруженных мужчин из охраны, – еще один вклад в борьбу с грабежами и нападениями от местного руководства. Охотники немного отступили, площадь перед зданием была буферной зоной, зоной безопасности честных граждан. Тот, кто имел смелость напасть здесь, рисковал получить пулю, если не оказывался достаточно изворотливым. Но и обычным людям здесь долго стоять не позволялось. Получил лекарство, проглотил – и проваливай. Если люди задерживались на площади, их причисляли к бандитам, для которых вход на площадь был заказан. Первыми бывшими участниками очереди, робко шагнувшими на площадь, оказалась группа из двенадцати человек. Элен представила, как люди мгновенно были распределены охотниками между собой. Порой им хватало одного взгляда. Элен тоже выбрала себе жертву – юношу лет двадцати, вооруженного только палкой, стоящего отдельно от других охотников. Ждать пришлось недолго. Как только часть получивших лекарство ступило на свободную землю и бросилось бежать, юноша ринулся к ним. Бегал он быстро, скорость позволила ему повалить на землю пожилую худенькую женщину, имевшую существенную фору. Он нажал ей на живот, пнул. Женщина пронзительно завопила, принялась брыкаться, попыталась пырнуть острой заколкой. Через считанные секунды все было решено – юноша поставил несчастную на колени и как можно глубже запустил пальцы ей в рот. Несколько белых таблеток вперемешку с желудочным соком и остатками пищи оказались на снегу. Элен медлить не стала, ринулась к парочке, запустила руку в теплую склизкую массу, но тут же почувствовала удар палкой по спине. Юноша делиться явно не собирался. Элен, кряхтя от боли, поднялась с колен на ноги и попыталась повторить попытку. Где-то в стороне ограбленная женщина заливалась слезами. Второй удар девушка ощутила на руке. Слезы брызнули из глаз, но сдаваться она не собиралась. Недалеко послышались выстрелы, крики, стоны, но Элен сосредоточилась на цели, оставив звуки позади. Она сцепилась с врагом в странном танце. Краем глаза она уловила движение: кто-то приближался. Но следом послышался громкий хлопок, и бегущий упал на землю. На мгновение юноша оказался чуть дальше от лужи на снегу, Элен нырнула к таблеткам в третий раз. Враг приблизился почти одновременно и занес палку для удара. Девушка попыталась его толкнуть, но поскользнулась и шлепнулась на снег. Плечо взорвалось болью, рука онемела. Но больше девушку напугало положение ее бывшего врага. Он лежал, раскинув руки и ноги, широко раскрыв глаза, предоставив небесам созерцать дыру посередине лба и пятно крови вокруг нее. Долго гадать, что произошло, Элен не стала. Она спешно выковырнула из остывшей слизи таблетки и бросилась бежать.