Танис жалел, что никогда не слышал слово гибрид.
Он свернул за угол, потом снова, потом снова. «Это похоже на лабиринт», — думал он.
Может быть, он сможет оторваться от Маркуса в этом мрачном подземном лабиринте?
«Здравствуй, Танис», — сказал старейшина, прямо перед ним.
Танис внезапно оказался лицом к лицу с Маркусом. Как? Заскулив от страха, он развернулся и побежал назад, путём которым пришёл. По чистой случайности он спустился обратно в винный погреб. Длинный деревянный стол, сервированный медными тарелками и бокалами, позволил ему опереться. Измученный, он потерял несколько драгоценных секунд, переводя дыхание.
«Танис ...»
Сначала он чуть не потерял равновесие. Он обернулся и увидел Маркуса, стоящего на другом конце стола.
«Ты выглядишь встревоженным», — сказал старейшина, — «Почему ты бежал, только завидев меня?»
Танис был слишком напуган, чтобы сформировать связный ответ. Он нервно отступил от стола.
Маркус одарил его хищной улыбкой. Он сел и вежливо предложил Танису сделать то же самое. «Пожалуйста, садись. Незачем делать это неприятным. Я всегда охотно наслаждался твоей компанией». Танис заколебался и посмотрел на свой недавно истощённый арсенал. Голос старейшины принял более угрожающие оттенки: «Сейчас ты проявляешь грубость».
«Извини», — Танис сел на противоположном конце стола, подальше от Маркуса насколько это было возможно. Это, казалось, удовлетворило старейшину, который одобрительно кивнул.
«Виктор создал два ключа», — заявил он, — «Что ты знаешь о них?»
Танис противился желанию взглянуть на свою библиотеку, где не так давно он показывал Селене и ее когорте оригинальные чертежи замка. Он стал вспоминать, что конкретный том все еще лежал открытым на другом столе.
«Ключи? Я не знаю никаких ключей», — солгал он.
Маркус поднял голову. Мгновение спустя, его крылья рванулись вперед, словно зубья капкана. Острые как бритва когти пронзили плечи Таниса, прижав его лицом вниз к столу. Танис завопил от шока и боли. Дрыгая ногами и крича, он попытался вырваться из ужасных крыльев старейшины, но когти были слишком глубоко в его плоти. С помощью своих крыльев Маркус легко потащил Таниса через стол. Медные тарелки и столовые приборы с грохотом попадали на пол.
Танис чувствовал себя, словно рыба, извивающаяся на крючке рыбака. Оторвав голову от грубой деревянной столешницы, он встретился лицом к лицу с мрачным лицом старейшины. Он не видел ни сочувствия, ни милосердия в глазах Маркуса.
«Ах, да, эти ключи», — пробормотал Танис, — «Один хранился у всех на виду, украшая прекрасную шею его дочери... прямо тут, чтобы вы видели».
Маркусу не понравился подтекст. Он приподнял крылья, жестоко перенося Таниса поближе к своему лицу. «А другой?»
«Храним Виктором», — поспешно ответил Танис, — «Во все времена».
«Где?»
«Внутри него ... под плотью».
Маркус нахмурился и зловеще посмотрел на Таниса, взвешивая слова историка. Танис посмел надеяться, что, возможно, просто сможет пройти через эту ночь со своим бессмертием нетронутым. «Если я это сделаю», — поклялся он, — «то я собираюсь похоронить себя так глубоко, что ни вампир, ни ликан, или гибрид никогда не найдут меня. Мои книги будут моими единственными компаньонами».
Маркус улыбнулся, обнажив зубы, и Танис понял, что было уже слишком поздно: «Нет, я прошу тебя ... нет!»
Маркус не обратил внимания на его неистовые крики. Всё ещё держа пронзённого историка своими крыльями, старейшина вонзил клыки в горло Таниса.
Когда кровь лилась ему в глотку, Маркус опытно отсеивал воспоминания писца. Как единственный выживший старейшина, только он сейчас обладал знаниями и опытом, необходимыми для управления потоком воспоминаний в крови, выстраивая их в связное повествование из потока бессвязных изображений. Как и прежде с Крэйвеном, Маркус легко нашёл моменты, которые ему были нужны:
«Но я знаю, кто может остановить его», — сообщил Танис Селене в бесстыдной попытке заслужить ее благосклонность и сохранить свое жалкое существование, — «Возможно, я смогу договориться о встрече...»