— Ну что, Улар, вот и наш шанс стать героями? — связался с весельчаком-приятелем Хонгар.
— Смерть дает ордена, — подмигнул другу Анор.
— Может, еще и выживем.
— Не, — улыбнулся Улар, — это вряд ли. Вон их сколько на нас лезет. Не вешай нос, Хони, только представь, как парни погуляют на наших похоронах!
— Это точно. А мы над их пьяными рожами поржем с облаков.
— Вот, совсем другой настрой, а то, ишь ты, рожа постная, как будто не помирать, а жениться собрался.
— Да иди ты!
— И пойду. В атаку!
Пять кораблей в традиционном для центаврианского флота строю начали разгон в сторону шестикратно превосходящего врага. Новенькие, еще не обтрепанные космосом, только недавно сошедшие со стапелей, они шли в свой единственный бой.
Подбитый крейсер Нарна падал в атмосферу. Эскадра адмирала Т’Рана добивала орбитальную инфраструктуру, но для экипажа Шар’Тока война закончилась. Те немногие, кто успели добраться до спасательных капсул, будут подобраны, но мостик оказался отрезан пробоиной и пожарами во внутренних отсеках, поэтому экипажу рубки было не спастись.
— Я могу направить нас на центаврианскую колонию.
— Нет, — покачал головой капитан, — взрывай реактор.
— Но…
— В убийстве детей и женщин нет доблести, — Га’Кан вытащил фотографию семьи из наруча и, разгладив ее, положил на пульт перед собой. — Я не хочу становиться таким же как те, кто убил их, — кивнул он на изображение нарнки, держащей за руки детей.
— Простите, я не подумала, — коснулась, как ей думалось, незаметно своего живота На’Мир и ввела код самоподрыва.
— Зря ты мне не сказала, — улыбнулся сидящий в соседнем кресле канонир.
Объятый пламенем крейсер разлетелся на мириады мелких обломков, которые прочертили небо огненными болидами и истаяли в атмосфере, не причинив вреда планете. Центаврианка, одна из многих, кто с замирающим сердцем в этот миг стояли на улице, с ужасом и мольбой глядя в небо, опустила голову, а потом, повинуясь какому-то смутному порыву, поклонилась, придерживая заметно округлившийся животик рукой.
— Орбита очищена, командующий Т’Ран.
— Уходим.
— А…
— Это приказ.
— Есть.
Очередное попадание в борт. Новая серия взрывов. Захлебывающийся крик тех несчастных, которые не умерли сразу. Вылетающие в пробоину тела, некоторые еще открывают рот и дергаются, пучат глаза. Не повезло. Мольбы и вопли обожженных, задыхающихся, горящих заживо в заблокированных отсеках. Избитый, растерзанный, но все еще не желающий умирать «Ворчан», давно уже утративший управление, огрызнулся куда-то в сторону врагов из чудом уцелевшего орудия.
— Сейчас пойдет потеха, — хохотнул ведомый лидера эскадрильи.
— Отставить разговоры! Приготовиться к маневру.
Две дюжины истребителей против втрое превосходящего противника, командиру было совсем не до смеха.
— Маневр! Открыть огонь!
— Есть!
Между несущимися друг на друга машинами протянулись всполохи импульсов. Если бы не их частота и не специальные датчики истребителей, вряд ли бы их кто-то сумел разглядеть. Впрочем, что толку-то, свою пулю, как известно, не слышно и не видно. Пусть в космическом бою нет места такой древности, но велика ли разница, что именно тебя убивает? Свинец, сталь, лазер, плазма, поток разогнанных частиц или что-то еще? Мертвым уже все равно.
— Ракетами! Залп!
— Есть.
— Командир!!!
Тело в опаленном и изодранном скафандре пролетело мимо ведомого.
— Гады! — заложил вираж потерявший друга и голову пилот.
— Они на хвосте! Помогите!
— Не могу сбросить! Снимите их!
— Сейчас я ему помогу!
— Нет! Отставить! Держать строй.
— Ааа!
— Выходим на цель. Даю распределение.
— Принял.
— Подтверждаю.
— Готов.
— Пли!
Десятки ракет впились в борт корабля и распустились огненными цветами смерти. Содрогнувшийся исполин безмолвно застонал и вспух от внутреннего взрыва.
— Нас догоняют!
— Держать строй! Не сворачивать!
— Сэр?!
— Вперед!!!
Из огненного шара, оставшегося на месте крейсера, вырвалась поредевшая эскадрилья. Преследователи предпочли не рисковать и сменили курс.
— Врешь, не возьмешь, — оскалился пилот, закручивая истребитель вокруг продольной оси, форсируя маневровые и отключая маршевые двигатели. — Да! — заорал он, ликуя, когда туповатые ракеты сблизились друг с другом и дали взаимную наводку, что привело к их подрыву.