Почувствовал это первым Степан Дмитриевич Бузулук.
Ребят после появления в поселке Ольги Николаевны разбирало любопытство — почему пропадает по вечерам Горошек? Ну, привез ее из Хабаровска, дело понятное. Помог человеку. И руки на стройке на вес золота. Бузулук давным-давно подыскивал учетчицу. Привез и ладно. Попутчики! Но что, спрашивается, делать ему по вечерам в женском общежитии?
Ольга Николаевна сидела в прорабке, вагончике Степана Дмитриевича, у самого окошка. Снаружи хорошо просматривался ее тонкий профиль за стеклом. Слегка вздернутый нос, копна пепельных волос, стянутая узлом чуть выше затылка, и маленький строгий подбородок.
Вагончик вскоре обрел внутри вид человеческий. Исчезла стеклянная банка с окурками, тулупы и старые спецовки, сваленные кучей в углу. Переместились в тамбур болотные сапоги, лопаты и рейки. Учетчица выскоблила пол — он оказался дощатым. Переставила столы и стулья, на полку поместила плошку с вьюнком. Бузулук, схватив губами пяток мелких гвоздей, полез на табуретку и прибил на стене для обозрения глянцевый плакат: на фоне голубого неба и взмывающего ТУ-104 уклончиво улыбалась стюардесса в изящной пилотке на таких же, как у Ольги Николаевны, пепельных волосах. Только куда там было стюардессе до Ольги Николаевны!
Сперва у Саши Русакова начали возникать неотложные причины посоветоваться с прорабом, срочно спуститься в вагончик. Потом и остальные ребята, улучив минуту, стали спешить к Степану Дмитриевичу. Он же, к изумлению подчиненных, отказался от своей всегдашней тельняшки под тулупом в пользу клетчатой ковбойки с галстуком в тон клетке.
Учетчица со всеми держалась ровно. Старалась не отвлекаться от своего дела. Разве что теплели ее широко раскрытые серые глаза, когда заглядывал в вагончик Горошек. Саша Русаков однажды, сидя тут, принялся взволнованно вспоминать прорабу о шторме на Черном море, здорово потрепавшем его торпедный катер, который именно в разгар шторма получил приказ выйти в учебный дозор. Степан Дмитриевич послушал с подозрением, оборвал Сашу на полуслове и выгнал на третий этаж, где стыл раствор.
— Старый хрыч, — бормотал Русаков, забираясь наверх.
Переполошило всех, когда на холм прикатил Соболев. Бегло осмотрел начальник площадку и надолго засел в вагончике. После его отъезда жестами вытребовали прораба наружу и спросили — что нужно было шефу?
— А шут его знает, — ответил Бузулук. — Документы изучал. Анекдоты рассказывал про армянское радио…
— А она что? — спросил Русаков.
— Ноль внимания.
— Порядок, — сказал Русаков.
Ребята повеселели.
Приставали еще к Горошку. Федя краснел и отмалчивался, сообщать что-либо в подробностях об Ольге Николаевне не имел желания. Может, и нечего ему было сообщать? Тогда почему зачехлял он дома после смены свою гитару и крутился у зеркала? Неверов решил так:
— Отцепитесь от парня!
Неверова горячо поддержал Бобриков. Был тут личный расчет — с Толькой тоже происходили в последнее время некие метаморфозы. Начало им положил новый ярко-синий костюм. Затем видели гурана совершающим неторопливый променаж под сенью сосен на холме, при транзисторе и в обществе Тани Куликовой. Транзистор Толька купил на сэкономленные: после купания в ледяной Силинке дал зарок и стойко обходил стороной винный отдел гастронома. Начался обмен мнениями. Бобриков обещал применить к зубоскалам меры устрашения. И не кто иной, как Толька, приволок Ольге Николаевне глянцевый плакат Аэрофлота.
Близилось Восьмое марта.
Ребята стали совещаться, что бы такое подарить к празднику единственной женщине в бригаде. Предприняли поход в магазин. Половину длинной избы, которую Афанасий Бельды открывал на часок рано утром и часа на два вечером по завершении рабочего дня на стройке, занимал гастроном, половину — собственно промтовары. Пахло здесь мылом и вареной колбасой. На полках ничего такого не нашлось. Русаков повертел возле носа, шевеля при этом ноздрями, духи «Таежная нежность» стоимостью семь рублей и нахмурился.
Юра Греков изъявил готовность расстаться с коллекцией марок или набором воинских пуговиц — на выбор.
— А если то и другое вместе? — спросил Бобриков. — Плюс коллекция гаек. Ты гайки не собираешь?
Два Николая, демобилизованные, вызвались выточить из плексигласа что-нибудь в форме призового кубка. Пояснили: есть опыт, освоили в армии в часы досуга — по совету лейтенанта.
— Обратитесь в ДСО «Спартак», — отверг и это Толька. — По моему совету. Эх, мужики, жалко на вас смотреть…