Но здесь, на месте, Николай Николаевич обнаружил странную для Соболева уклончивость, а порой — упрямство. Не там, где следовало бы. Это и предопределило соболевский вывод: вежливый, но въедливый. Нет, Фурманова при Чапаеве новый парторг не ломал. Но и Дмитрию Илларионовичу не удавалось при нем чувствовать себя хозяином. Пока он избрал выжидательную тактику, искал неформальный контакт с Пекшиным.
Лучше всего посидеть бы с ним за коньяком в сауне, что была оборудована личными заботами Соболева в подвале поселковой бани для узкого круга лиц. Имелся там и холодильничек, и бассейн два на три.
Но Пекшин оказался язвенником, к тому же явился он в Эворон с выводком — женой и тремя детьми, не до праздных мужских застолий.
Может, оно и лучше.
— Бузулук ко мне приходил, — заявил Пекшин. — Относительно сосновой рощи…
— И тебя морочит! Неймется ему, честное слово. Я ему утром сказал на этом самом месте русским языком — проект.
— Намечен же в центре города парк, а что может быть лучше сосен? Сначала будем рубить, а потом там же высаживать…
— Не там, Николай Николаевич, не там, а по берегу Силинки.
— И все же будем… Есть смысл в том, что говорит Бузулук.
— Не вижу. Только строительство затянем и перед трестом будем выглядеть, извини, олухами. Ну где вы раньше были, спросят? Перед началом работ? Отколе, спросят, умная бредешь ты голова?
— Спросят. Но пусть лучше сейчас.
— Мне из-за сотни деревьев лезть на рожон не хочется.
Пекшин поднялся.
— Тогда я поеду.
Встал и Соболев.
— Ну куда ты поедешь?
— Возьму проект и махну в город. А вальщиков надо отправить назад.
— Николай Николаевич, тебе не кажется, что за стройку я отвечаю?
— Кажется. Вот вы и распорядитесь.
— Я уже это сделал. И менять своих приказов не собираюсь.
— Придется мне все же ехать.
Соболев хрустнул пальцами. Выдержал паузу. Пекшин безучастно смотрел перед собой.
— Ладно, — сказал начальник СУ, — не ссориться же нам. Поезжай, если хочешь. Но учти, я буду возражать против ломки проекта. Уж не обижайся.
Николай Николаевич сказал без всякого выражения:
— На это не обижаются. Кроме того, хочу в городе попросить специалиста — пусть наконец глянет на Шаман-камень. А вдруг историческая ценность? Там дорога должна пройти. Не повредили бы ненароком.
— Шаман-камень… У тебя на производстве задач по горло! Послушай добрый совет, Николай Николаевич, не подменяй ты археологов и общество охраны природы, займись соревнованием!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В полдневный воскресный час в паркетном зале было пусто и гулко. Старуха-смотрительница в голубой униформе, приведя его сюда, уселась на стульчик у двери и задремала. Не верилось, что в сегодняшнем Комсомольске смог сыскаться такой тихий, спокойный уголок. Он скользил взглядом по скульптурам, по стендам и фотовитринам, а все еще видел Амур…
Город рокотал с утра — начался ледоход.
На прибрежные кварталы, уже согретые весной, на дома и скверы вдруг пахнуло холодным ветром, вздрогнули кое-где оконные стекла. Горожане высыпали на берег.
Все пространство великой реки, вплоть до поселка Пивань у лесистых холмов на горизонте, пришло в движение. Исторгло рокот. И вот уже нет привычной белой пустыни у подножья города. Льдины опрокидывались, лезли друг на друга, громоздились причудливо, и вся эта сияющая мешанина торжественно двигалась вниз, царапая берега.
Неверов выбрался из толпы и пошел искать музей…
Не верилось, что все эти снимки, по которым скользил его взгляд, сделаны здесь, и не в прошлом веке, а всего тридцать лет назад.
Вот черные, крытые прелой соломой шалаши на том месте, откуда он только что пришел. Та же река на снимке, те же холмы у горизонта. К шалашу на переднем плане прислонен телеграфный столб, из крыши торчит железная труба. Жили люди… И подпись под снимком непонятная: «Копай-город».
Ясно одно — стоял этот копай-город там, где гранитная набережная и проспект, так напоминающий какой-нибудь ленинградский. Прямой и чистый до горизонта, здания прижаты вплотную друг к другу. Сходство с городом на Неве сразу бросилось ему в глаза, он сказал об этом смотрительнице, и та ответила:
— А как же! Знаете почему, молодой человек? Комсомольск-то проектировали ленинградские архитекторы.