— Это есть тетя Ода, не бойся, — раздались под сводами русские слова. — Я слегка задершаться, потому што ломаться пофоска... Энтшульдиген майн Цушпэт-коммен! Ничего, всё теперь в порядка, виходите бист-рей, надо торопиться!
Ксюша побежала навстречу фон Штаде, и они крепко обнялись. Кучер и слуга на запятках выносили тем временем вещи русских и грузили в возок. А Горбатка следила, чтобы ничего не забыли.
Наконец сели в экипаж и, благословясь, покатили по извилистым горным тропкам, по бокам поросшим пихтовым лесом, к Хильдесгейму, где их поджидал Генрих Длинный. Ехать было неблизко — пять часов, да еще большей частью по скалистому Гарцу, но иного пути не существовало. Приходилось надеяться только на удачу.
...А отряд императора прискакал к священному гроту через час после их отъезда. Спешившись, монарх со своими слугами бросился в пещеру и, к своему неудовольствию, обнаружил только тюфяки на полу да объедки незамысловатого ужина.
— Дьявол! Упустили! — выругался Генрих.
— Ничего, догоним, — приободрил его фон Эйх-штед. — Далеко они уйти не могли. Мы их выследим, словно олених. И настигнем севернее Броккена!
— Да, по коням!
Пихтовые заросли провожали всадников, озабоченно качая фиолетовыми ветками-лапами. Комья глины летели из-под копыт. Ветер теребил гривы лошадей и плюмаж на шляпах рыцарей. Лица преследователей были красные, потные, разгоряченные.
У развилки придержали коней. Грунт начинался каменистый, и определить направление движения Адельгейды-младшей было невозможно.
— Надо разъезжаться, — оценил ситуацию государь. — Я поеду направо — к Брауншвейгу. Ты же отправляйся налево — в Хильдесгейм. И потом, с княжной или без нее, присоединяйся ко мне. Всё. Удачи!
Развернув скакунов, обе кавалькады устремились в разные стороны. Удальриху на равнине, распростершейся после леса и гор, ехать было гораздо легче. И минут через сорок он заметил далеко впереди экипаж графини фон Штаде.
— Вот они! — выкрикнул вельможа и от радости даже улюлюкнул. — Мы поймали их! Не уйдут, мерзавки!
С посвистом и гиканьем рыцари рванули за беглецами. Очень скоро грум, стоявший на запятках, обернулся и увидел, что за ними следуют вооруженные люди.
— Хорст, прибавь! — завопил он испуганно. — На хвосте погоня!
Ода выглянула в окошко, и лицо ее помертвело. Губы прошептали:
— О, Майн Готт! Кажется, попались...
Груня Горбатка стала креститься. Ксюша стиснула медальон и прикрыла веки. Конский топот застучал в ушах, надвигаясь неотвратимо...
— Стой! Стоять! Именем императора! Голову снесу! — раздалось снаружи.
Экипаж подпрыгнул и резко затормозил. Женщины услышали лязг металла, беготню и неясную ругань. Дверца распахнулась, и в повозку просунулась злобная, налитая кровью физиономия Удальриха фон Эйхштеда. Оловянным взглядом он обвел перепуганных дам и спросил надтреснутым, хриплым голосом:
— Кто княжна? Живо отвечать!
Наступила пауза. Неожиданно Мальга звонко заявила:
— Я княжна!
Рыцарь посмотрел на нее критически:
— Хороша чертовка!.. Вылезай давай. Мы тебя увозим.
— Нет, не смейте, не смейте! — вроде бы проснулась тетя Ода. — Это произвол! Я подам жалобу на сейм! — И пыталась удержать несчастную Феклу.
— Руки прочь! — отпихнул ее прислужник монарха. — Радуйся, что тебя не трогаю. А визжать начнешь — точно удавлю!
Вытащив бедняжку Феклу на воздух, он поднял ее, как пушинку, посадил на лошадь впереди своего седла, сам в него вскочил и, подав знак оруженосцам, поскакал назад, к Брауншвейгу. Вскоре отряд скрылся за поворотом.
Женщины сидели безмолвные, потрясенные всем случившимся.
— Боже мой, Феклуша! — наконец по-русски произнесла Евпраксия, и потоки слез хлынули по ее щекам. — Что же я наделала, подлая? Как могла позволить умыкнуть подругу вместо себя? Горе мне, горе!
Груня Горбатка обняла свою госпожу, начала покачивать, ласково поглаживая по безвольно вздрагивавшим плечам:
— Успокойся, милая... Нешто было б лучше, коли увезли бы тебя? На мою погибель? А Мальга — девка шустрая, спорая на ум, что-нибудь скумекает и отвертится. Вот ей-Бо!
— Йа, йа, — согласилась фон Штаде. — Няня гофо-рит прафда. Надо думать о тфоя шиснь, а потом уше о подруг. Мы потом Фекле помогать. А теперь — ехать, ехать, шнелль, шнелль! — И, нагнувшись к окну, крикнула возничему по-немецки: — Хорст, быстрей скачи! Прежде чем откроется подмена, мы должны добраться до Хильдесгейма. Погоняй!
Щелкнул бич, и повозка покатила во весь опор, благо до города было уже достаточно близко.
...А когда через час в Брауншвейге император вышел навстречу прибывшему Удальриху и увидел женскую фигурку у того на коне, он сначала радостно расплылся, но затем, рассмотрев как следует, отступил на шаг. Дико проревел: