Из сообщений античных источников можно понять, что во времена могущества скифов их политическое влияние распространялось на Германию. Само понятие «Германии» как самостоятельной этнокультурной области стало использоваться в античной литературе только в римские времена, а в середине I тыс. до н. э. считалось, что Скифия простирается «от Ирана до Кельтики», причем граница проходит где-то в Южной Прибалтике (по Гекатею Милетскому). Если учесть, что античная «Кельтика» начиналась в бассейне Рейна и простиралась до побережья Атлантики, очевидно, что западные границы скифского влияния проходили примерно по Эльбе и включали территорию современной Восточной Германии (клады скифских вещей обнаружены именно здесь). Для поздней античности имеются источники, говорящие о тесной политической связи Великой Скифии и Германии и о прямом вмешательстве скифов-сарматов в дела Центральной Европы. Тацит утверждает, что некий Ванний, правитель свебов (середина I в. н. э.), изгнанный из своей земли (между Одером и Эльбой), пытался вернуть власть, опираясь на «свою» пехоту и сарматскую конницу7. Сарматы поддерживали Ванния как правителя Свебии, он их вполне устраивал.
С другой стороны, во время гражданской войны в Риме 69 г. н. э. народы севера — сарматы и восточные германцы — объединили свои усилия против ослабевшего врага. Как сообщает тот же Тацит: «Племена сарматов и свебов объединяются против нас, растет слава даков, ударом отвечающих Риму на каждый удар…»8 Кстати, в античное время даками (или даями) назывался народ, живший у северо-восточного побережья Каспия, так что есть все основания полагать: дунайские даки, мужественно сдерживавшие агрессию Римской империи в I–II вв. н. э., также были сарматами.
Сообщения античных источников о связях между Сарматией и народами Центральной Европы охватывают как раз тот регион, в пределах которого обнаруживаются археологические находки «скифского» круга, от Дуная (Дакия) до Одера-Эльбы (Свебия). Именно этот регион через несколько столетий заселяют славяне…
Относительно эпохи «Великого переселения народов» у нас имеются точные свидетельства, что народы Центральной Европы в это время были уже славянскими. Так, один из наиболее авторитетных историков западных славян, Гельмольд (XII в.), прямо утверждал, что известные из источников IV–VI вв. «вандалы», «герулы» и другие есть просто древние названия западных славян-винулов-венетов, гаволян и т. д.9 В раннем Средневековье, по крайней мере к VII–VIII вв. н. э., вся Центральная Европа (бассейн Дуная, Вислы, Одера, Эльбы) была полностью славяноязычной. Невозможно предположить, чтобы языковое замещение совершилось сравнительно «недавно», в эпоху Великого переселения народов. Реально такого рода процессы растягиваются на тысячи лет. В самом деле, когда славянские языки Германии стали замещаться собственно «германскими», то этот процесс, начавшийся в VII–VIII вв., полностью завершился только в XVII столетии (а вытеснение английским языком кельтских на Британских островах продолжалось с V в. н. э. по XIX в.).
«Славянизация» Центральной Европы началась в раннем железном веке, когда этот регион попал в сферу политического и культурного влияния сильной Скифской империи. Кельтскую цивилизацию за несколько веков сменила вендская — славянская, какой мы знаем ее по античным и раннесредневековым источникам. Отношения Скифии и Германии всегда были очень тесными. Военные конфликты сменялись плодотворным сотрудничеством. Культурные импульсы исходили то с востока на запад, то с запада на восток; но только движение первого типа создавало изменения необратимого характера. Время от времени Скифия посылала в Центральную Европу антиэнтропийные импульсы, которые, порождая там новую цивилизацию, отражались и отправлялись далее на запад.
1.2. Скифия, Греция и Рим
Связи Греции с Великой Скифией были очень тесными и многообразными. Несмотря на всеобъемлющую, «евразийскую» геополитическую ориентацию, Скифия всегда была повернута более к западу, чем к востоку. И ее западные контакты проходили прежде всего через Балканы. Все обозримое в прошлом поле истории свидетельствует об одном: прямых и серьезных военных конфликтов между Скифией и цивилизациями Балкан никогда не было, зато примеров культурного сотрудничества можно привести сколько угодно. Это сотрудничество нельзя признать односторонним, направленным из маленькой, «цивилизованной» Греции в большую, но «варварскую» страну. Движение шло в обоих направлениях.
Причина удачного взаимодействия видна на географической карте. Морская цивилизация бассейна Эгеиды уже в силу своих малых размеров не могла серьезно угрожать Великой континентальной Скифии, но зато удачно «дополняла» ее. Эгеида давала Скифии то, чего у нее не было, и получала то, чего не имела сама.
Греция экспортировала вино, оливковое масло, навыки кораблестроения и мореходства, изощренные формы искусства, «демократию» и «рыночную экономику». Получала взамен хлеб, кожи, навыки коневодства, религиозную и мифологическую традицию, аристократию и государственность.
Основы «греческой» цивилизации заложены в микенский период, в бронзовом веке. Как сформировалась микенская Греция? Историки отвечают на этот вопрос однозначно: благодаря серии миграций из степей Южной России на Балканы и в Малую Азию; начало этих миграций относится еще к середине IV тыс. до н. э.10
Еще в античную эпоху среди народов Северного Причерноморья были… АХАЙИ (АХЕЙЦЫ); античные авторы отмечали их на побережье между Таманью и Кавказом11. Отсюда, с территории Кубани, пришли в Грецию ахейцы, создавшие цивилизацию Микен?
Последняя «доисторическая» миграция по тому же пути произошла в XII–XI вв. до н. э., после чего возникла античная Эллада. Несомненно, что и на этот раз исток движения находился в Южной России, в киммерийских степях. Степные «варвары», пришедшие на юг Балкан, образовали дорийскую аристократию феодального типа12, сохранявшуюся в Греции еще в классическую эпоху, хотя и потесненную демократическими рыночными реформами. На происхождение дорийцев от народов, населявших в эпоху поздней бронзы южнорусские степи, указывает изменение характера погребений в Греции на рубеже II–I тыс. до н. э. Вместо микенских захоронений в гробницах появились курганы, что свидетельствует об изменении религии (Виппер, с. 35). Дорийские погребения совпадают с типом, принятым в то время в южнорусских степях.
Антропологический тип «древнего грека», известный по знаменитым барельефам и статуям представителей аристократии или отражавших их идеал красоты, — тип, вполне привычный для северных народов Евразии (в особенности славянских), совершенно не соответствует «средиземноморской» внешности, какую тогда, как и сейчас, имело основное население Балкан и бассейна Эгеиды.
Как утвердились «северные варвары» в Греции? Приход «дорийцев» не укладывается в схему «варварского нашествия». Известно, что города микенской Греции были уничтожены не сразу, не вдруг, а в ходе войн, длившихся более столетия, с конца XIII по конец XII в. до н. э. Затем был почти вековой перерыв, и только после этого начался подъем новой, несомненно «дорийской», культуры.
Некоторые исследователи пришли к выводу, что падение микенской цивилизации и приход дорийцев на Балканы — это разные события13. Дорийцы ничего не разрушали. Враг приходил с другой стороны (скорее всего, из Малой Азии).
Историческая традиция проливает свет на решение «дорийской проблемы». В Спарте, единственном государстве Греции, сохранившем до конца эпохи античности преемственность древней аристократии и связанной с ней политической культуры, о «приходе дорийцев» рассказывали так: местная династия царей (Гераклидов), изгнанная могущественными врагами, попросила на севере Балкан помощи у дружественного дорийского народа, получила эту помощь и вернула себе престол. Спартанская легенда о «возвращении Гераклидов» показывает, что дорийцы не были врагами греков. Напротив, ослабевшая микенская цивилизация привлекала северных соседей на помощь, как это делала позже Римская империя.