Все мы выглядели в тот момент как типичные представители галереи лишних людей. У всех у нас было высокое предназначение, но мы растратились, и все шло к тому, что нам предстояло состариться в бездействии. Этот фильм давал нам робкую надежду на вырыв из этого мудачного состояния. Все наши помыслы были связаны с этим съемочным процессом. Всем нам хотелось что-то свое доказать в мире, где уже никто никаких доказательств не слушал. И показать нам хотелось всем и все, но это уже слишком личное. Вот в этот самый момент и подошли к нам наши женщины со своим доносом.
— Иван, простите, что отрываю, — закричала Татьяна, — но съемочный процесс под угрозой срыва!
Все мы напряглись.
— Этого допустить никак нельзя! — тихо, но четко произнес Иван.
— Кто?!! Кто мешает съемочному процессу?!! — заревел, как дикий зверь, брат.
Татьяна кивнула в сторону финской пати, мы обернулись и ужаснулись. Финские мужчины в дешевых костюмах, прямо как «свадьба» из нашего кино, танцевали с их женщинами, которые сплошь были одеты в какие-то самошивные разноцветные комбинезоны, как арлекины из старого советского фильма про Буратино. Как они надели такие костюмы на свои финские тела, никто из нас не мог предположить: сверху дырка была небольшая, а снизу — хоть и две, куда вдеваются ноги, — но они были еще меньше верхней, куда пролезает голова. Ни молнии, ни пуговочек, ни застежек на комбинезонах не было!
— Их, наверное, обматывают материей и зашивают по телу, — решил брат.
— Неважно! — сказал Тит, уже стоя перед заставленным непочатыми бутылками финским столом. Он хотел было схватить кого-нибудь за плечи и банально начать мычать: что, мол, типа, земляк, сколько время, закурить дай, по ебальнику получить хочешь (типичный екатеринбуржский этикет, выученный Титом во время гастролей со спектаклем «Ромео и Джульетта»; он вышел в антракте покурить на площадь перед Академическим Театром Драмы Екатеринбурга, а там как раз запускали фейерверк к Дню города, и Тит овладел этим этикетом), но Иван остановил Тита.
— Все-таки иностранцы, и они у нас в гостях... Так, чо, бля.., заблудились, на х-х-х... Кремль подсказать где?! — Иван в свою очередь продемонстрировал владение московским этикетом, которому научился в процессе поиска по столице видов «натуры» для съемок фильма «Прорва». Финны тихо охуевали и не понимали, что от них хочет элита русской интеллигенции. Эстафету перенял Митя — человек, проживающий за границей, он-то уж точно знал, как объясниться с иностранцами. Митя надел очки и увидел перед собой целую орду мужчин и арлекин, ожидающих разрешения межнационального коллапса. Все молчали и ждали. Митя понял, что вот он, его Тулон, и плюнул в лицо первой сидящей перед ним Арлекине. Муж Арлекины подскочил, подскочили и наши монтеры, декораторы, гримерши. Линия Маннергейма была сломана очень быстро. Татьяна металась вдоль стола и сдерживала продажных официанток:
— Девочки, мы сами, сами-сами, все решим... Щас все решим!
— Вы же их убьете!
— Они сами виноваты, все выпили, нам еще три недели здесь работать! Как?! Я у себя на Родине не могу нашей чистой, как слеза, водки выпить?!! Да мы вас щас тут же закопаем, вот, узнаете, как перед иностранцами пресмыкаться!
У официанток сработал инстинкт самосохранения и они побежали с поля боя, крикнув напоследок:
— Международный конфликт будет!
Костюмер Наташа заперла Кассандр на кухне. Финнов связали. Власть в «Чайке» перешла кинематографистам! Необходимо было писать декреты, узаконивать новую власть, думать о судьбах. На все про все у нас было время до утра, потому что с первыми лучами солнца нужно было ехать на съемку. Было принято решение перевести финнов из номеров люкс в простые двуместные, причем всех в один номер. Охранять пленных было поручено министру охраны природных ресурсов нашего временного правительства второму оператору Денису. Эдик, наш первый оператор, был назначен министром экономики. Он тут же выпустил указ, запрещающий на территории гостиницы продавать спиртное лицам без русского паспорта. Мы, было, тут же предположили, что такой суровый приказ подхлестнет рост коррупции и поспособствует развитию теневых производств паспортов и спиртного, но тут же нашелся выход. Мы придумали должность министра внутренних дел и назначали Тита на эту должность, ведь он в кино всегда играл милиционеров. Некоррумпированных к тому же. Тит принес присягу и пообещал бороться. Специально для этого из Москвы была вызвана молодая перспективная актриса. С ней-то и предстояло бороться Титу, но уже на съемочной площадке. Культурный Митя был назначен министром культуры, Иван — верховным, а мы с братом министрами спорта и физкультуры с полномочиями министра обороны. Взошло солнце, и мы отправились на съемку, оставив на время государственные дела, так же, как Арнольд Шварценнегер где-то в далекой Америке, переодеваясь в косуху и обтягивающие джинсы, оставляет добропорядочных калифорнийцев во власти Бога на время съемок очередной серии саги о роботах.