Он указал на свою грудь.
— Я, моя леди, благородный? Никогда. — Он хмыкнул.
— Думаю, это хорошая идея, — сказал Хиро. — Я проверил запасы. Если бодрствует один, еды и воды хватит. Если двое — уже сложнее. Трое или четверо — никаких шансов.
— Тогда решено, — сказал Морган. — Выпьем последний кофе и ложимся. — Он улыбнулся Нине. — Я беру первую вахту. — Он скрестил руки на груди. — Обещаю.
— Наша мама-наседка, — сказала Нина, и её губы дрогнули. — Когда я увижу тебя снова, ты будешь на три с половиной года старше.
Он покачал головой.
— Если что и могло меня состарить, так это время на Европе в том проклятом русском корабле. Это будет спокойный, тихий отпуск. Я, наверное, буду просто расслабляться всё время.
Хиро приготовил кофе, слабый и тёплый, но чувство счастья и облегчения среди оставшихся членов экипажа делало его вкусным.
Морган поднял чашку.
— За Хизер, Эдди, Джейка, Бенни и Олли. Спасибо за вашу службу и жертву. Вас не забудут.
Остальные подняли чашки, в основном опустив глаза.
Они пили, погружённые в свои мысли, пока Нина не нарушила мрачное настроение.
— Первое, что я сделаю, вернувшись, — поеду куда-нибудь, где тепло. Может, на Гавайи. Или Фиджи. Или к Большому Барьерному рифу в Австралии. Говорят, там можно кататься на спинах морских черепах. — Она повернулась. — Хиро, а ты что сделаешь?
Хиро улыбнулся и кивнул.
— Я устал от сухой еды. У моего дяди знаменитый японский ресторан в Токио. Лучшие сашими, суп мисо-рамен и якитори в стране. Там вы меня и найдёте.
— Звучит заманчиво, — сказала Энджи. — Но я соберу всю свою семью. Всех родственников и дальних родичей и устрою большой званый ужин. Не важно, в какое время года мы вернёмся, я устрою День благодарения, чтобы наверстать все пропущенные.
Морган громко рассмеялся и поднял чашку за неё.
— Это потрясающая идея.
— А ты, мама-наседка? — спросила Нина.
Он слабо улыбнулся.
— Это секрет, — сказал он.
— Да ладно, что? — настаивала Нина.
— Не хочу говорить вслух пока. — Он склонил голову. — Но дам подсказку… это касается тебя.
Нина покраснела.
Энджи допила кофе и подняла чашку.
— Похоже, взрослым нужно время наедине. — Она осторожно встала. — Хиро, пора спать. И, пожалуйста, не занимай всё место в криокамере.
Хиро и Энджи вытащили из стены на уровне пола тубу. Она напоминала длинный гроб с закруглёнными краями, с едва достаточным местом для двоих, чтобы втиснуться бок о бок.
Они ввели данные о весе и массе пассажиров, и маленький компьютер начал подавать нужное количество атмосферных питательных веществ и газов, чтобы погрузить их в спящий режим.
Они легли, Нина опустилась на колени рядом. Она протянула руку, чтобы сжать ладонь Энджи, и похлопала Хиро по плечу.
— Увидимся на орбите Земли, — сказала она.
Она закрыла крышку капсулы, и пара закрыла глаза, пока в тубу закачивались газы для спячки и питательные вещества. Затем туба задвинулась обратно в стену.
Нина открыла вторую тубу, которая выдвинулась и раскрылась, ожидая её. Она села, громко вздохнула и посмотрела на Моргана.
— Похоже, всё-таки будет счастливый конец, — сказала она.
Морган протянул руку, накрыл её ладонь своей и сжал.
— Всё складывается, как мы надеялись. Мы были на грани. Я думал, что останусь в этой ловушке.
— И я тоже, — ответила она, глядя на задний экран, где Европа теперь была лишь маленьким голубым шариком в черноте космоса. — Думаешь, кто-нибудь вернётся туда? Там много можно узнать, и, думаю, в следующий раз мы будем лучше подготовлены.
— Нет, никто не вернётся, — сказал он.
Она улыбнулась, и её брови сошлись.
— Почему ты так говоришь?
— Им не придётся. И не захочется, — сказал он, повернувшись к ней. — Потому что Европа придёт к ним.
— Я не понимаю, — нахмурилась она.
— Потому что ты не понимаешь меня. И даже по-настоящему не встречалась со мной, — успокаивающе сказал он. — Но теперь пришло время.
Морган расстегнул молнию на своём костюме, и пока она смотрела, застыв от ужаса, она увидела, как его грудь замерла, а там, где должен быть живот, появилось что-то похожее на жёлтый, пульсирующий мешок.
Эта отвратительная штука была жива, и Морган одной рукой вытащил её из своего тела, протягивая к ней.
Глаза Нины расширились так, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит, и она не могла пошевелиться, глядя, как мышь на змею.
Выражение лица Моргана оставалось холодным и спокойным.
— Это коллективное знание червей. Это я. Это мы. И все твои товарищи по экипажу здесь, как и русские, и тысячи других видов. Я храню их мысли и воспоминания, и они будут жить во мне миллионы лет.