Самые возвышенные восторги и самые жестокие страдания дарует тебе одно и то же существо.
Как трагическую насмешку над семейной жизнью часто наблюдаешь двух людей, равных по достоинствам, которых природа, кажется, специально создала друг для друга и которые, однако, не могут достичь взаимопонимания, не могут жить вместе и расходятся. Она, достойная женщина, прекрасно уживается с каким-нибудь идиотом, а он, мужчина высокого ума, отлично находит общий язык с кокоткой или живет с собственной кухаркой.
— Что касается меня, — заговорил доктор, — то я всегда мучаюсь этой метафизикой любви, этой тайной природы, которая отделяет мужскую душу от женской. Не знаю, замечал ли ты у женщин отсутствие памяти на чувства? В структуре мышления логика обусловлена памятью обо всем пережитом, памятью, которая находится в тесной связи с волей. Память мужчины не знает провалов, полученное впечатление воспринимается и фиксируется. У женщины нет непрерывной памяти, она останавливается лишь на некоторых моментах, а остальное вовсе не удерживает в себе. Женщина — это струна, которая звучит, когда ее касаешься. А мужчина — патефонная пластинка, которая может воспроизвести знаменитую оперу. У женщины нет своего «я». Она с легкостью лжет и не испытывает угрызений совести, потому что не обладает ни логикой, ни памятью. Не помня прошлого, она не может заглянуть и в будущее.
Кажется, Демосфен сказал, что женщина может в одно мгновенье разрушить то, что мужчина своим умом создавал годами.
Женщина не может быть гением. Человечество до сих пор не дало гения в женском обличий.
— Возможно, даст его в будущем, поскольку женщины начинают теперь заниматься такой же интеллектуальной деятельностью, как и мужчины.
— Вся социальная и культурная деятельность современной женщины всего лишь подражание мужской деятельности. Наука рассматривает женщину только под углом зрения воспроизводства рода. Это грубая научная правда. Природа наделила женщину телом и душой, предназначенными именно для этой цели. Искусство, литература, религия, культура служат для женщины, по сути дела, всего лишь деталями туалета.
Женщина — или машина для производства детей, или орудие наслаждения. Она или жена, или любовница. Мужчины в своем эгоизме желают иметь и ту и другую в единственном существе. Случается, и это вполне естественно, что идеальная любовница становится отвратительной женой. Женщина, которую ты любил, желала быть для тебя только любовницей, а не супругой. Согласно научному определению женщина — это «чистая сексуальность».
— Как? — возмутился Минку. — Разве не существует женского идеала…
— Ха-ха-ха! — прервал его саркастический смех доктора. — Этот идеал создан любовным чувством мужчины. Половой инстинкт довольствуется любой женщиной, доказательство тому продажная любовь. Только эротизм заставил мужчину избрать объектом религиозного поклонения женщину, наделив ее всеми красотами идеала. Видишь, как мы переходим от биологии к эстетике. Недаром однажды было сказано: прекрасное — это признание в любви, сделанное природой.
Само собой понятно, что любовь может иметь только начало. Эта проекция прекрасного на другое существо иллюзорна. Поэтому все время повторяют, хотя никто этому не верит, что любовь всего лишь иллюзия.
— Но из всех иллюзий на земле она единственно подлинная. Жажда жизни, созидательная сила, как говорил поэт, единственная иллюзия, которая возвышает душу человечества от сотворения мира до наших дней. Разве не жестоко было бы ее уничтожить?
— Химера всегда была прекрасней действительности. Но я занимаюсь наукой, а не литературой.
— Всем известно, доктор, что ты никогда не любил. Теории и философские спекуляции, которыми ты занимаешься, приводят тебя к парадоксам. А в глубине души ты остаешься прокисшим женоненавистником.
— А ты, опалив однажды свои крылышки, остаешься той же романтической бабочкой, только уже не можешь летать.
Стук в дверь прервал разгоравшийся спор.
Вестовой принес книгу приказов с распоряжениями командира корабля.
«Сегодня до пяти часов принять на борт семидневный запас продовольствия. Пополнить запасы пресной воды. Всему экипажу быть на борту. В шесть часов всем быть готовым к отплытию».
Наступал сумрачный осенний вечер, промозглый от соленой морской влаги. Мокрая, черная, вымощенная камнем набережная тянулась блестящей полосой вдоль почти совсем опустевшего порта. Две рыбачьи лодки под распущенными парусами возвращались домой. Стаи морских чаек поспешно летели со стороны моря, задевая крыльями гребешки волн. Их пронзительные крики предупреждали порт о надвигающемся шторме.