— В коридоре? — поперхнулась та. — Не-ет.
— Ну-ну. И даже не вздумай, а то все ваши будущие дети, еще не родившись, сиротами сразу сделаются.
— Евся!
— А что, «Евся»? Ты ж у нас, у-ух теперь какая. И без сковородки. Или, уже передумала за Русана замуж?
— Да ничего я не… — начала было, девушка, а потом, внезапно, поджала губки. — Вот надо же быть таким обухом дубовым — поверить Ольбегу! А потом еще и подорваться с ним в эту безгодную погоню. А если б меня там, в той горе не оказалось?
— Если б тебя там не оказалось? — теперь уже ненароком поперхнулась я сама. — Если бы так… Любонь, я думаю, твой грид сам не знал, во что ввязывается, а сопровождал твоего бывшего уважаемого по долгу службы. Да и вряд ли он причинил бы мне зло даже при таком варианте. Скорее уж…
— Не дал бы тебя и пальцем никому задеть. Он мне тоже самое сказал… Но, все равно, обух дубовый и есть, — осталась подруга непреклонной, а Тишок, глядя на это дело, хмыкнул:
— Хороших же женихов вы себе нашли. И интересно, где у них во дворце кухня?
— Тебе зачем? — дуэтом выдали мы.
— За сковородками смотаюсь, — залился прохиндей, а потом, вдруг, подскочил на копытца. — Это откуда мне сейчас прилетело?
— А-ай!.. А мне? — потерла я подстреленный лоб. И, переглянувшись с подельниками, первой подорвалась к открытому настежь окну.
И как раз вовремя, потому как Его кентаврийское Высочество, решившее усугубить свою судьбу еще круче, в этот момент вновь замахивалось:
— О-ой! — мигом снесло нас с Любоней по разные стороны, а Тишок лишь мужественно проблеял с самого центра подоконника:
— Добрый вечер. Это вы к нам… по нам стучались?
Стах огляделся, а потом тоже решил проявить доблесть:
— Да. А что, я в кого-то… попал?
— Ну, я-то не в претензии, а вот…
— По-нял… Евсения.
— Да-а, — демонстративно потирая лоб, отозвалась я.
— Нам нужно с тобой наедине поговорить. И я… готов.
— Да и я, в принципе, тоже, — подвинув беса, взобралась я на подоконник во второй раз. — В сторонку отойдите — я сейчас прыгать буду.
— Угу, — напротив, подставил Стах руки… Значит, не так уж меня и боятся. Ну, да, ничего. Я свое еще наверстаю…
Дворцовый парк, населенный совершенно безвестными мне деревьями, среди которых узловатыми корнями распознавались лишь вязы, погрузил нас в вечернюю тень и прохладу. Но меня, как дриаду, это сейчас лишь радовало, с каждым новым вдохом наполняя живительной силой. А вместе с силой в душу возвращался покой. Если бы не ветер…
— Ты замерзла?
— Не-ет… Здесь что, место особое? — подернув плечами, огляделась я уже внимательней.
Потому что там, где мы сейчас стояли, с взметающимися под порывами ветра волосами… Деревья здесь будто бы расступились, окружив густым хороводом правильный круг с пологим бугром по самому центру. Именно что, расступились, а не были срублены, или сами с годами засохли. Ведь не каждому в мочь стоять на земле, дающей много. Гораздо больше, чем ты можешь себе взять. Язычники на таких вот «буграх» строят свои капища, определяя их место по Перуновым молниям, бьющим чаще всего именно туда. Христиане возводят на них свои храмы. А здесь, в парке Тинаррского Сивермитиса, в самом его дальнем уголке, красовалась квадратная дощатая площадка, накрытая крышей из черепицы, удерживаемой на четырех деревянных опорах. И больше ничего: ни идолов, ни статуй, ни иконостасов. Лишь природная сила, искрящимся потоком беспрепятственно уходящая через нее ввысь.
— Это круг четырех ветров, — придерживая рукой волосы, пояснил Стах. — Здесь обычно, ведутся самые сокровенные разговоры, потому что подслушать их невозможно.
— Еще бы, — понятливо хмыкнула я. — И ветром слова в сторону не сносит — он же здесь сразу со всех сторон. И магией извне не дотянешься — все равно такой поток ее погасит еще на подступах, — с прищуром глянула на мужчину. — Так, а мы с тобой сейчас…
— Ну да. О самом сокровенном, — качнул Стах головой. — Только, давай сначала… сядем, — и первым хлопнулся прямо на вылизанные ветрами доски.
Пришлось и мне следовать его примеру:
— Стах, а ты уверен?
— Ты должна знать все. Теперь — все. И… — неожиданно расплылся он. — Я ведь едва тебе не рассказал. В забытой деревне. Если бы не те непрошенные гости, — на что я скривилась весьма скептически, а мужчина, вдруг, расхохотался. — Так и есть. Ведь, мой отец, действительно, принадлежит одному из древнейших тинаррских родов. Мамы давно нет, а мой наставник, Феофан… Он, слава богам, до сих пор жив.