Что же касается моего дружка — рогатого «знаконосца», то, заручившись нашим со Стахом согласием, он нашел себе новое каждодневное развлечение. Правда, за пределами Адьяны. И звали его «Гуля». Хотя, судя по синякам и царапинам на бесовской физиономии, развлекалась как раз она, бывший скандальный глас Гул-горы. Вот именно об этом мы с бесом и усиленно спорили сейчас, стоя у раздвоенного высокого дуба недалеко от водопада:
— Нет, ну ты мне скажи, оно тебе надо? — подперев руками бока, сверлила я упрямца глазами. — Неужели тебе самому не надоело получать от этой фурии люлей? И главное, за что? За то, что ты ее каждый день пирогами с нашей кухни кормишь?
— Да, Евся! Ну, как ты не понимаешь? — мотнул тот головой и вновь вернулся к колупанию коры дуба. — Она, конечно, дикая и… невоспитанная, но…
— Оставь дерево в покое.
— Но, — отдернул бес лапку от ствола. — Гуля хорошая. В душе. И потом, у нее судьба сложная. Посиди ко столько лет в этой похоронной яме, да пообщайся с одними селянами. А еще этот хобий страж, который из воронки вылетел. Это от него она полностью поседела. От испуга.
— Из какой «воронки»? — заинтересованно прищурилась я.
— Ну, там бирюлька такая была на цепочке… на упокойнике. Специальная, охранная. От воров. И срабатывала на чужое прикосновение. Гуля ее стороной облазила, а когда эти хобьи рыла…
— Хватит ругаться! Нацеплял заразы.
— Эти… селяне шутиху запустили, воронка со стражем и открылась, — вздохнув, закончил Тишок.
— Ага… Судьба сложная. Поседела она… А когда тебя бить перестанет? Геройского нашего копьеносца. За что, кстати, колотит то?
— Да, за всякое, — неожиданно смутился тот. — Евся, а хочешь, я вас познакомлю? Тебя и Стаха с Гулей?
— Только после того, как перестанешь являться домой побитым, — категорично отрезала я. — Тишок, так оно тебе надо?
— Надо, Евся. Оно мне надо, — поднял бес свои желтые грустные глазки. — Давай, отсылай очередную весточку Адоне и пойдем назад. А то Стах, наверное, тебя уже потерял.
— Давай, — примирительно скривилась я и приложила ладонь к стволу.
Дуб, выбранный мной уже не впервые, откликался поначалу без особой радости. Но, со временем, видно, понял, что никуда от этой настырной полукровки не деться (без ног то). И даже стал втягиваться в диалог. Вот и сегодня, приняв от меня очередное «У нас все хорошо», сначала, для порядка, вздохнул, а потом поинтересовался:
— «Зачем ты шумишь?»
— Зачем? — даже удивилась я. — Чтобы услышали. Точнее, услышал. А что, мы тебя раздражаем?
— «Нет», — хладнокровно отозвался дуб. — «Я — выше любого шума. И вижу теперь, что скоро его будет очень много. И с неба и с земли. Так что, готовься».
— Что? — сузила я на дерево глаза. Очередное пророчество?
— Евся, ты о чем?
— Да все о том же… Погода скоро изменится. И вообще, пошли домой, — подорвавшись с места, поскакала по скалистому склону…
ГЛАВА 7
— Нет, я не буду это слушать! Это же чистейший бред! И… — замерла я с разинутым ртом, подбирая нужное слово. — профанация!
— Да погоди ты! — Стах, со смехом словивший меня за ногу, был совершенно иного мнения. От того, видно, и веселился. — Ну, интересно же. Дай я дочитаю всю статью.
— Тебе интересно, ты и читай. Да там вообще не я, а какая-то… О-ой!
— Вот так-то, — откорректировал он мое «возвращение».
Я же, приземлившись обратно на раскинутое в траве покрывало, скрестила на груди руки:
— Хам… Ладно, читай, но, я буду высказываться.
— Хорошо. Только не по голове, — откинулся мужчина на спину и вновь развернул над собой газету. — Угу… Читаю дальше: «Юная дриада, преисполненная решимости восстановить справедливость, не колебалась ни секунды. Она сама предложила хитроумный план по возвращению Кентаврийской Омеги и сыграла в нем…
— Сама предложила, сама и сыграла, — хмуро вставила я. — Причем, и предлагала тоже самой себе…
— … одну из главных и очень рискованных миссий, — с нажимом продолжил чтец.
— Это почему же, «одну из главных»? Других физиономий в опочивальне Ольбега я что-то не лицезрела.
— Евсения, не разрушай своим эгоизмом стройную картину организации. Тебе итак в ней отведена самая колоритная роль.
— Ну, конечно. На ваши с Храном «колориты» Ольбег бы вряд ли польстился.
— Угу. Нас он встретил не так… радушно, — нахмурился вдруг Стах, но, уже через мгновенье, с укором глянул на меня. — Читаю дальше: «Используя свои природные чары, Евсения вынудила преступника передать национальную реликвию ей…