Голоса в нем сразу же стихли. И стоящая у двери Любоня (как только сил хватило за мной не сигануть?), лишь скривилась на замершего рядом Храна (теперь понятно, кто ее не пустил). А потом все дружно уставились на меня. Пришлось открывать рот. Что публике томиться?
— Бес Тишок.
— Да, Евся.
— Я на тебя не злюсь. Потому что сама во всем виновата. Но, и другом своим назвать больше не смогу. Так что, живи дальше сам, как посчитаешь нужным. Я же должна… нет, не исправить. Исправить то, что натворила, уже невозможно. Но, ради будущего покоя Сивермитиса Тинарры, я должна открыть Ему правду о тех, кто, находясь рядом, тайком сеет зло. Поэтому я найду ту сволочь, что пыталась меня сегодня убить, и во что бы то ни стало, заставлю рассказать всё… Потому как, не знаю, что еще для Него сделать.
— Вот это правильно, дочка…
— Евся, я ведь не знал тогда…
— Да вы оба рехнулись! Особенно ты, подруга и…
— Евсения, вы хорошо подумали. Это отнюдь не…
— Всем ша!.. Вот и славно… Хран, ты со мной?..
Дорога, широкий тракт с высокими обочинами, уже черными и влажными, громко чавкала под копытами Перца. Кора же усердно выбирала сухой путь, иногда совершенно неожиданно для наездницы виляя между лужами. Я сначала пыталась ситуацию выправлять (дергать поводья и громко ругаться). А потом на это дело плюнула — все равно ж, вперед едем. А все остальное — ерунда. Досадные мелочи.
К этим же «досадным мелочам» я отнесла и процедуру расставания с подругой, Абсентусом, Мишкой и тихой бесовской парочкой. Хотя, Тишку хотелось сказать многое. А Любоня… Вот, Любоня у меня, как всегда — молодец. Ибо, когда выяснилось, что путь наш лежит на юго-восток, а из наиболее вероятных конечных пунктов — ладменская столица…
— Думаю, вдвоем управимся, — прищурился тогда за окно Хран. — Потому что в Куполграде надежная помощь есть. Шесть лет назад, именно оттуда все дело и раскрутили. Точнее, алант один раскрутил, очень уважаемый, — обернулся он к нам. — Жаль, адреса его не знаю. Ну да, на месте разберемся.
— Алант? — задумчиво скривилась я.
— Алант, — выразительно покачала головой Любоня… и полезла в свой маленький дамский ридикюль. А через несколько секунд двумя пальчиками выудила из него свернутую мятую бумажку. — Вот, глянь, — протянула бумажку Храну. — Этот?
— Кх-хе… Он самый.
— И она еще собирается горы свернуть, — поджала, глядя на меня, губки Любоня. — Ты хоть свитер не забудь и сапоги те высокие, для езды надень. Кстати, они где у нас, Евся?………
— Евсения! Ты у меня не замерзла? Четвертый час в пути, — спутник мой, прочистив нос, сунул в нагрудной карман куртки платок, и вновь вернул ко мне вопросительный взгляд. Да что уж они так со мной?.. Придется, брать себя в руки:
— Нет. Дай ко мне наш «компас» еще раз.
— Давай, сверяй маршрут, — кивнул Хран, сворачивая на обочину.
Пратик на вес был не тяжелым. Да и лезвие его, узкое, с глубокой бороздой по вдоль, устрашающим вовсе сейчас не казалось. Хотя, скажи это Гуле — ей хватило вполне. Мне же сейчас достаточно было лишь положить его на выставленную вперед ладонь и тщательно сконцентрироваться… Через пару мгновений кончик лезвия вновь уткнулся в юго-восточный горизонт. А сам нож лег почти повторяя вытянутый вдоль подталых полей тракт. А потом я, сомкнув вокруг костяной рукояти пальцы, зажмурилась…
— Хран.
— Что, дочка? — с заветным придыханием отозвался мужчина. — Что он?
— По-моему, он сменил транспорт, — не размыкая век, пробормотала я. — Я вижу нутро другой кареты. В прошлой обшивка была серая и гвоздики цветочками. А здесь… коричневая и затрепанная вся. А еще попутчица у него напротив другая. А окно опять занавешено, — и, вздохнув, открыла глаза.
— Нутро… — повторил, принимая у меня пратик, Хран, а потом, неожиданно, расплылся. — Ну так, по этому тракту сменить пассажирский экипаж можно лишь в двух местах. Одно мы недавно проехали. Второе — Разделиха. Будет, примерно, часа через три. Все нормально. Двигаем дальше, — и потянул поводья коня. А когда мы скоро потрусили по прежним колеям, решил развить «магическую» тему. — Скажи, чему научилась то у Абсентуса? Любоня писала, ты все поиском гармонии занималась.