— И ничего он не мой, — понуро отмахнулась я. — Да и свечка его какая-то странная. На меня, если и действует, то слабо. Однако сюда припереться ему не помешала. Значит, все ж защищает.
— Это не свечка у него "странная", это магия твоя для нее чужая. Не на твою магию защита стоит, — авторитетно пояснил мне бесенок.
— Как это, "чужая"? Если мать моя была дриадой, а отец — магом воды, как сегодня выяснилось, то…
— … то при смешении их кровей получилось… Да все, что угодно может получиться с какими угодно способностями.
— Да ну? — выкатила я глаза на такое заявление.
— Ну да, — передразнил меня "секретный подельник".
— Вот это новость за новостью… Скажи мне, Тишок, а почему я раньше в себе этих… способностей не замечала?
— Да я не знаю, — пожал тот покатыми плечиками. — Они в тебе всегда были, только дремали до времени, потому как, врожденные. А как проснулись?.. Вот была у меня одна знакомица… — заерзал он на досках, устраиваясь по удобнее. — Давняя. Бесовка — так себе. Даже толком то морочить не умела. Сидела все время в камышах, да рыбу из сетей воровала. Да и то, если свезет. А как-то раз случилась с ней оказия — попалась она в одну из сетей, да так перетрухнула, что уволокла ту сеть с собой на дно, а потом еще долго по речке с ней носилась, — захихикал Тишок. — Половину гнили донной собрала за собой, пока ее не вызволили.
— И что с того? — непонимающе прищурилась я на рассказчика.
— Да то, что с тех пор стала она самой первой "страшилкой для местных". Так разошлась, что гребли от нее наутек, даже без весел. А все от страха пережитого. Видать, в голове что-то стряслось в тот момент, — важно подытожил бес, почесав шерстяной бок.
— Ага… От страха.
— Да это не только от страха бывает. Может быть просто, от… от… — задумчиво закатил он к темнеющему небу глазки. — от впечатления сильного.
— Значит, я вначале сильно должна была… "впечатлиться"? — вновь вспомнила я те самые манящие огни в бездонно черных глазах.
— Точно! Вначале впечатлиться. Это и было тебе толчком. Точнее, не тебе, а дремлющей внутри тебя магии.
— Ну и на кой мне теперь эта магия? — с сомнением хмыкнула я, а потом, вдруг, круто развернулась к замершему Тишку. — Слушай, а как ты думаешь, может она мне помочь избавиться от моих ночных кошмаров? Ведь это было бы… новая жизнь у меня бы тогда была. А, Тишок?
— Помочь избавиться от того сна? — внимательно переспросил он.
— Да.
— И от ночных прогулок по моей тропке после него?
— Да.
— И чтобы ты смогла потом начать новую жизнь, в другом месте с другими людьми?
— Ну-у, да.
Тишок глянул куда-то в сторону, потом вздохнул и поднял на меня глазенки:
— Знаешь что, Евся. Я, конечно, водяной бес, но к воде сильно не привязан. Поэтому, совладать с ней не могу и управлять ею не умею. Но, я зато, умею ее слушать. Иначе, не узнал бы про твой полет с моста. И вода мне нашептала, что все в мире течет и все изменяется, если только этого захотеть. Но, больше я тебе сказать ничего не могу. И даже наша с тобой "подельничья" дружба не поможет. Здесь связь по крепче мне язык сковывает. Только, знаешь, что? — дернул он кисточкой на хвосте. — Пообещай мне, очень тебя прошу.
— О чем ты, Тишок? — затаила я дыхание.
— Что не бросишь одного в беде.
— Хорошо, обещаю, — кивнула я в ответ, сама еще толком не зная, к чему волховецкому слуге мои зароченья…
ГЛАВА 7
Вернувшийся к вечеру дня следующего волхв застал всю домашнюю картину прежней, без каких либо, видимых его оку изменений и, немного пометав глазами от Адоны ко мне, стих, буркнув лишь:
— Баньку истопите. А то намытарился по зною да мошкаре, — ну и слава всем его «дальнозорким» богам.
А потом потянулись наши долгие летние дни, отсчитывающие первый и самый главный из трех «разнотравных» месяцев. Батюшка Угост с головой погрузился в скопившиеся весевые дела, об очередном завершении которых мы с Адоной узнавали по возникающим на нашем пороге, то корзины с яйцами, то мешка с мукой. А один раз, так и вовсе — привязанного за длинные рога к перильцам, черного, в гроздьях репьев, козла. Правда, задира этот вскорости исчез. Вместе с волхвом, на кроваво-красном закате. В аккурат за два дня до самого большого летнего праздника — Солнцеворота. И куда они на пару направились, мы с дриадой точно знали, хотя вслух такие дела (и даже жестами) обсуждать обеим совсем не хотелось.
Я за неделю сумела, все ж пару разочков, вырваться (под разными, подсунутыми Адоной, предлогами) в весь к своей дорогой подружке. Но, посекретничать с ней у нас все как то не получалось… Эх, жаль, одуваны окончательно отцвели. А то б отплатила я Любоне ее же «душевной открытостью». Да, думаю, случай такой еще представится. Это я про «посекретничать»…