— Не-ет. Я, в конце концов, и сам понял, что мне это совершенно безразлично.
— А-а… Тогда, зачем ты здесь? И откуда у тебя мой кентавр?
— Так это кентавр? — усмехнулся, вдруг, он и покачал головой. — Понятно… Я его случайно нашел в траве, недалеко от вашего дома, когда днем к тебе приходил. А тебя не было.
— Так ты еще и днем приходил?
— Угу. Познакомился, точнее, пытался познакомиться, с твоим дедом. И ты знаешь, вы с ним похожи.
— Интересно, чем? — с прищуром посмотрела я на мужчину.
— А он тоже меня прогонял, — засмеялся Стахос. — А потом вслед еще крикнул, в ответ на мой вопрос: «Почему мне нельзя с тобой видеться».
— И что именно? — вмиг насторожилась я, прекрасно зная силу волховецких проклятий.
— Он крикнул… — припоминая, скосился в сторону Стах. — «Понеже, ты, кмет… нахвальщик». Да, точно так. А что это означает?
— Сущую правду в твоем случае, — выдохнув, облегченно засмеялась я, откинув назад голову. — Он сказал: «Потому что, ты, парень — нахал».
— А-а-а… Ну, здесь, я согласен. Только, причина не уважительная. Нужна другая.
— И какая же?
— Какая? — всерьез задумался мужчина. — Я такой не знаю. А ты, Евсения? — с улыбкой посмотрел он на меня.
— О-о… У меня их — целое озеро. Да только… — смолкла я, а потом, вдруг, сама ошалев от собственного желания, сделала последний, разделяющий нас шажок, и ткнулась лбом в плечо Стаха. — Да только я не хочу назад на то озеро. А что будет дальше, совсем не знаю.
Мужчина от неожиданности замер, а потом, осторожно, будто боясь поверить в произошедшее, прижал меня к себе:
— Евсения, позволь мне сказать то, что я знаю?
— Говори, — вздохнула, не отрываясь от его тепла.
— Мы с Храном приехали сюда, в Букошь, по одному… очень важному делу. И я ему посвящал все свое время, ни на что другое не отвлекаясь и думая лишь о том, как бы поскорее с ним покончить и отсюда свалить. А потом…Ты меня слушаешь?
— Ага. Вы здесь — проездом. Я поняла.
— Ну да… — вздохнул Стах. — А потом я встретил тебя. И как-то все сразу изменилось. Встало с ног на голову: и где теперь самое главное, а где — второстепенное?.. Евсения, я не знаю, кто ты, но, я уверен в тебе, как в части собственной души. Потому что ты и есть — я, моя душа. Как отражение в божественном зеркале… Ты меня понимаешь? — склонил он ко мне голову.
— Я — это ты?
— Да. Как две половины одного целого. И я… я люблю тебя, моя единственная половина. И хочу, чтобы все твои беды и страхи стали и моими. Чтобы я смог тебя от них защитить.
— Стахос, — отстранилась я от него. — Ты не ведаешь, о чем говоришь. Какие «беды» собрался на себя взваливать. Ты сам — одна большая «ходячая неприятность». А тут еще мое… Что? — и замолчала, глядя в прищуренные глаза мужчины. — Почему ты на меня так смотришь?
— Ты знаешь, Евсения, — качнул он головой. — Я, почему то думал, у тебя будет… немного другая реакция на мое признание в любви. Или ты мне не веришь?
— А-а-а… — растерянно протянула я. — Ну так, понимаешь… Я тебе верю… А что я должна была сделать?
— Ну, — убрал он с моего лба выбившуюся прядь. — Ты должна была поблагодарить меня за оказанную этим признанием честь. Это сначала.
— Так, я тебе благодарна, — согласно кивнула я. — Что дальше?
— А потом заявить мне об ответных чувствах, если, конечно, они у тебя есть. На что я очень сильно надеюсь. Иначе, в противном случае мне придется тебя просто привязывать к Капкану.
— Меня привязывать к капкану? — открыла я рот.
— Ну да, к его седлу… веревкой… Так коня моего зовут, тебе уже знакомого, — во весь голос захохотал он, прижав меня к себе еще сильнее.
— Ну, надо же, какие вы прыткие… вместе с конем, — совершенно справедливо возмутилась я, уперев в мужскую грудь руки. — Ты сначала со своими бедами разберись, а потом чужие разрешай.
— Евсения, ты о чем?.. А-а, понял, — растаяла на лице Стаха улыбка. — Мы нашли на утро в канаве следы от двух человек, которых ты оттуда… вспугнула. И там же камень из клумбы.
— А почему сразу я? — припухла я под пристальным мужским взглядом.
— Хран тебя узнал. По свисту. Ты и у реки так же лихо свистела, когда меня на берегу бросила.
— Не бросила, а оставила… с уведомлением. И вообще, давай с тобой договоримся.
— Та-ак. Это, хоть и не ответное признание, но, уже плодотворный диалог. Я тебя внимательно слушаю, Евсения.
— Плодотворная — картошка зимой в погребе, а я тебя, уже в который раз просить буду, — в ответ, тяжко вздохнула я. — И, если ты меня и сейчас не послушаешь… Стах, не приходи больше сюда. Я сама тебя найду, как только… смогу.