— Его, — великодушно расплылся Стах. — А то, озяб что-то в вашем лесу, — попытался он передернуть для наглядности плечами, наведя меня на совсем поразительную в этой ситуации мысль:
— Стахос, ты что… пьяный? — широко открыв рот, уточнила я. Мужчина сделал вторую попытку шевельнуться, видно, на этот раз намереваясь изобразить связанными плечами сожаление:
— Откуда ж я знал, что у меня сегодня ночью такая важная встреча?.. Так что там с костерком, дедушка?
— Да какой я тебе… — гневно рявкнул на него волхв, у которого, наверняка был совсем другой вариант «честного» разговора. — Евсения! — вспомнив о моей персоне, сверкнул он таким выразительным взглядом, который в былые времена загнал бы меня в страхе на частокол. — Або я его палю, або ты даешь мне зарок! — вот, значит, как — прибаутки закончились.
— А что такое «зарок»? — заинтересованно уточнил главный «довод».
— Это служба такая: бескорыстная и малоприятная, — окрысилась я на старца. — За компанию с бесом и дриадой. Так, батюшка Угост? Только, сдается мне, что и в этом случае Стаху не жить. Или, я не права? — пошла я на него, сверля взглядом не хуже. Волхв, не отступив ни на долечку, взметнул мне навстречу свой шипящий факел, а потом отвел его на хворост:
— Вдругорядь повторять не намерен. Будешь мне служить?..
Я вздохнула по глубже и, зажмурив глаза, подняла лицо к небу, равнодушно сыплющему на всех нас, и жертв и служек и хитрых старцев своим дождем, и опустила взгляд на волхва:
— Нет… Палите. Тем более, он сам о том мечтал, — и посмотрела на Стахоса. — Прости.
Мужчина ответил мне вполне трезвой усмешкой:
— Да не за что.
Зато батюшка Угост был более красноречив:
— Ты умом тронулась, ежели такое вещаешь! Безгодное создание, из жалости мною подобранное! Последний раз вопрошаю: будешь мне служить?! За мой кров, снедь да тепло ты мне до конца своих никчемных дней обязана!
— Может мне самой его поджечь? Сил нет вашему бреду внимать, — едва дыша от злости и ненависти, прошипела я. — Палите!
Огненный факел полетел и, упав в середину кучи, тут же ладно запрыгал по ней маленькими языками пламени, а я вновь вскинула лицо кверху, только на этот раз, глаз не закрывая… Странное это чувство — единение со стихией. Тебя будто вплетает узором во что-то целое, мощное, и ты взамен получаешь часть его силы и власти… Когда я вскинула к небу руки, волхв еще что-то кричал, а потом, вдруг, затих, но я не видела сейчас ни его, ни стоящего в занимающемся вокруг столба огне мужчины. Я старалась успеть, закручивая над жертвенником невидимую для посторонних глаз, собранную из миллионов дождевых капель воронку… И она, наконец, наполнилась, рухнула вниз, вмиг залив весь огонь. И всего мгновением позже, стоящий рядом с ним волхв превратился в бугристую ледяную статую, с играющими на ней отражениями от главного костра капища. Всё… Кажется, успела, глазами найдя среди густого пара изумленно распахнутый рот Стахоса с мокрыми, закрывшими половину лица волосами…
— Ну что… протрезвел?
— Угу… Евсения. Я тебя люблю.
— Ну, да. Вполне трезвая мысль. Значит, можно тебя отвязывать, — пошлепала я навстречу стекающим из кучи осевшего хвороста ручьям.
— Постой, я сам, — через несколько мгновений, предстал он передо мной, растирая свои запястья. — У меня нож был в рукаве.
— Что-о?!
— У меня нож… был… — уже пятясь, повторил Стах, и сел обратно на хворост. — Евсения, а что ты хотела? Приходит ко мне морок в юбке, зазывает идти с собой, подмигивая обоими глазами сразу. Естественно, пришлось подстраховаться.
— А зачем ты вообще тогда за ним поперся?! — даже воздуха мне от такого нахальства не хватило. — Раз сразу понял, что это — морок… Кстати… — отвернувшись, лишь на долечку, скользнула я взглядом по капищу. — Сволочь хвостатая, твоих рук дело?!
— Ну, так Евся, — проблеяли мне с ближайшего к частоколу дуба. — Мне господин приказал. А я ему специально подмигивал, хоть и рисковал… и даже не хвостом с ушами, как обычно с тобой.
— Ух, ты! — азартно задрал голову кверху Стах, уже с безопасного от меня расстояния. — Какие у вас тут зверушки обитаются… Евсения, я ведь думал, ты в беде. Оттого и пошел. А потом мне просто интерес…
— Это я — в беде?! Да это ты — огромная ходячая неприятность. Да все мои беды только из-за тебя… Ты куда? — выдохнула вслед сквозанувшему к частоколу мужчине:
— К зверушке твоей на ветку, стихию переждать, — но, в следующий момент, уже подтянувшись на руках над верхом забора, он, вдруг, передумал, броском нырнув обратно. — Ко мне за спину. Быстро.