— Доверяешь? — приблизился ко мне мужчина вплотную и осторожно приложил свои прохладные ладони к моему лицу. — Тогда, закрой глаза.
— Зачем?
— Но, ты же мне доверяешь? — насмешливо прищурился он.
— Хоро-шо…
Легкий порыв ветра сначала прошелся по моему мокрому лбу, носу и щекам, а потом, после глубокого вдоха сосредоточился на еще распухших губах:
— Вот сейчас я подул, и у тебя все сразу заживет… Так мне мама всегда говорила, — тихо произнес Стах и я, не открывая глаз, поняла, что он в этот момент улыбается… Поэтому тут же расплылась в ответ:
— О-ой…
— Но, к сожалению, не так быстро, любимая, как хотелось бы… Очень бы хотелось, — а вот теперь он уже откровенно смеялся…
«Прикорнуть в тени до обеда» у меня, как ни усердствовала, все же, не вышло. Сначала долго ворочалась на жесткой дорожной подстилке, развлекая себя подсматриванием то за ползущими по небу облаками, то за сопящей под боком Любоней. И, в конце концов, не выдержала и сама отползла под дуб бдить на пару с Тишком за округой. Бес — на ветке, я — в траве и болтая между собой вполголоса.
В результате же качалась теперь в седле с единственной оставшейся в голове мыслью: «Как бы близко не ознакомиться с мостовой». Да и та посещала меня лишь в моменты, когда удавалось развести, сползающие к носу глаза. А жаль. Действительно, жаль, потому, как именно в это время мы впятером проезжали южные ворота городка с многообещающим названием Клитня. «Не то, почти клеть… не то, еще чуть-чуть и… кровать-ня… О чем это я?»
— Евсения.
— Да-а, — хлопнув ресницами, сосредоточила я взгляд на едущем рядом Стахосе.
— В очередной раз тебя спрашиваю, может, ко мне? — покачал он на это мытарство головой.
— Нет, что ты? Пропустить такое событие в жизни?
— Ой, а это что за… ой? — бодро огласила гулкую улицу Любоня, вынудив и меня проявить любопытство:
— Ух, ты… — справа от нас, за выеденной временем, каменной оградой, под старыми вязами, было растыкано огромное количество округлых крестов, строгих овалов и четырехугольных стел. Фигуры — стоящие прямо, покосившиеся или вовсе подпирающие ближних своих «соседей», но, все как один, выдолбленные из белого камня, были озарены сейчас алым июльским закатом. Что придавало всему этому «собранию» вид полной нереальности. А в безветренном, густом воздухе сквозило такой необычной, ни разу до этого не ощущаемой мною силой, что я невольно протерла глаза. — Здесь что, кладбище? Прямо в городе?
— Ну да, — прищурился туда же Стах. — Такое часто бывает. Город растет и то, что сначала дальние окрестности, постепенно становится его частью. Но, это — очень старое. Сейчас так людей уже не хоронят — всех вместе.
— Ага. Будто они на праздник тут собрались или кто-то каменных семян в поле набросал, чтоб потом такое… повырастало, — вынесла вердикт верная поклонница Мокоши. — Я только сильно надеюсь, что ночевать мы будем отсюда подальше.
— И поближе к реке, — уверил ее, уже поворачивающий в левый проулок, Хран.
Вообще, если смотреть протертыми наспех глазами, город Клитня оказался очень даже… красивым. Только, странным каким-то. И долго озираясь по сторонам, я, наконец, поняла причину такого вывода — камень. Он был здесь повсюду: каменные ограды, за ними — каменные домища и домики. Гулкие каменные улицы. И среди этой холодной и совершенно чужой мне стихии — зелеными островками кусты и деревья. А еще плющ, накрывший густым, цепким ковром почти половину заборов и стен. А вот конечная точка сегодняшнего пути меня откровенно порадовала. Узкая улочка, приведшая нас в кружок из выходящих на маленькую площадь домов, гостеприимно закончилась…
— Гостиница «Старое колесо»… Угу, — уперся Хран взглядом в болтающееся на цепях прямое «доказательство» с медной табличкой, привинченной к желтым колесным осям. — Вот здесь и заночуем, — и, кряхтя, слез с тут же потянувшегося к плющу Перца.
Мы, с не меньшим энтузиазмом (и кряхтением), последовали его примеру (Храна, конечно) а, всего через долечку, к нашей компании подскочил смуглый мальчишка с такими хитрющими синими глазами, что я невольно сдвинула со своего бедра сумку.
— Здрасьте вам. Добро пожаловать. Меня Стриж зовут. Лошадок позвольте. Вход — на крыльцо и прямо, — явно, привычным текстом выдал он, умудрившись одновременно с этим словить за поводья всех четырех лошадей.
— А-а-а? — в ответ лишь открыла я растерянно рот.
— У госпожи будут особые пожелания? — в момент развернувшись, поинтересовался пострел. Подруга же, многознающе прошипела мне на ухо: