— Евся, не позорься. Здесь так принято.
— А, будет, — однако, заявила я, заинтересовав оным уже и собственных спутников. — Смотри за ними хорошо. А то я приду и спрошу потом.
— У кого? — нисколько не смутясь, уточнил у меня Стриж.
— У них, — и, подхватив с камней сумку с Тишком, первой направилась в обозначенном мальчишкой направлении…
Изнутри каменное двухэтажное здание ничего общего со своими засыпными «коллегами» из Букоши тоже не имело. Пол из добротных дубовых досок блестел чистотой и, по-моему… воском. Точно. А широкая стойка вмиг поразила не только меня, но и мою, авторитетную подругу разноцветной зеркальной мозаикой. Впрочем, зеркала здесь были повсюду и в них множились сейчас расставленные с небывалой даже для дома Ольбега роскошью свечи. Мы так и стояли на пару с Любоней, разинув рты, пока мужчины, договаривались о ночлеге. А потом, забыв их закрыть, медленно поднялись по широченной, тоже дубовой лестнице на верхний этаж. Ох, не было б мне стыдно, я бы ладони не отрывала от этих гладких, полированных душистым маслом перил. Так и ходила бы, поднимаясь и спускаясь… Поднимаясь и…
— Евсения… У тебя еще будет время, — Стах с улыбкой стоящий у лестницы, мотнул головой в ярко освещенный коридор. — Наши комнаты рядом. Вы с Любоней утраивайтесь пока. Примите ванну, а часа через два поужинаем на балконе. Я видел там столы.
— Что принять?.. Через… и где?.. Стах!
— Ты чего? — вернулся к ступеням мужчина, и, запустив пальцы в кармашек жилета, вложил мне в ладонь… — Это часы. Правда, они мужские. Надо будет женские купить. Время определять умеешь?.. Ну, и замечательно. Я за вами зайду… Евсения… Любимая…
— Да-а.
— Ты привыкнешь. И очень скоро. К хорошему быстро привыкаешь, и я тебе в этом помогу. Так что, если будет нужно — зови. Пойдем.
— Стахос, я тебя…
— О-ой! А по легче нельзя?! Я и так тут задыхаюсь в этой тесной сумке, а еще со всего маху и об пол!
— Евсения, что ты хотела сказать?
— Я тебя… обязательно позову, — сглотнула я слюну. — Если, что…
— Ну-ну…
ГЛАВА 21
За высоким окном по брусчатке шустро прыгали воробьи. Иногда они подрывались всей стайкой, пропуская колеса какого-нибудь рыдвана или конские копыта, но, потом вновь, с удвоенной страстью набрасывались на щедро кем-то рассыпанные семечки. Люди, одни шли по тротуару медленно, о чем-то между собой говоря. Другие — явно торопились, поглядывая на небо, где с самого утра по-пустому пыжились тучи. Крутобокая торговка, тоже куда-то спешащая, на миг тормознула и, поставив свою, полную вареной кукурузы корзину, сунула под косынку выбившуюся прядь. А потом опять сорвалась с места… За высоким окном была жизнь. Городская жизнь. На окне же стоял горшок с цветущей белой геранью. А у окна, на узком диванчике маялись Стах и моя дорогая подруга. Нет. Маялась я. Они меня просто ждали. Однако, всего долечку назад, мне показалось, что получали при этом, тщательно скрываемое, злокозненное удовольствие.
— А если вот это? — оторвала я от их физиономий испытующий взгляд и тут же округлила глаза:
— Не-ет!
— Евся, а что?
— Ты, хотя бы его примерь. Ну, пожалуйста.
— А знаете, что?
— В принципе, девушка права — оно нам не подходит, — совсем вовремя признала, что принципы есть и у платьев, хозяйка салона с невообразимо красными губами, и, взмахнув напоследок очередным «облаком кружев», уплыла за ширму.
— Вы надо мной издеваетесь? — с прищуром, развернулась я к диванчику под окном. — Как бы я на лошади в нем скакала? — последнее слово получилось даже истеричным, поэтому, пришлось, прочистить горло. — …ехала в нем? Я — отдельно, платье — отдельно?
— Евся, да почему?
— Да потому что, его бы сразу снесло ветром.
— Да-а. К такому платью обычно карета прилагается, — выказал, вдруг, приступ благоразумия Стахос, и тут же добавил. — Цвет уж больно маркий.
— Чего?! — нет, ну они точно надо мной издеваются. Иначе не обменялись бы сейчас между собой косыми взглядами. А еще немного, и руки жать друг другу начнут, за удачные шутки. — Стах, когда ты мне обещал помочь «привыкнуть к хорошему», а я на это сдуру согласилась, то совсем не думала, что все так обернется. Меня и мои прежние наряды вполне устраивали. А ты, дорогая подруга, может, присоединишься? Или твое «веселое» зеленое платьице, в отличие от моего, не так на себе ненужные взгляды останавливает?
— Да я… — тут же сузила на меня свои глазки Любоня. — Да мне его матушка в Бадуке в прошлом году покупала… И за большие деньги, между прочим.