Я, конечно, не думала, что, услышав имя Добрыни, Артем Сергеевич охнет и начнет извиняться передо мной, но такого равнодушия тоже не ожидала. Все же в определенных кругах Добрыня был звездой. Стало быть, сотрудники Службы безопасности в эти «определенные круги» не входят.
В дверь постучали. Не дожидаясь разрешения войти, в кабинет заглянул тот улыбчивый сотрудник, что ждал меня на лестнице.
— Артем Сергеевич, — радостно произнес он, — можно вас на минутку?
— Что-то срочное? — спросил мой собеседник.
— И весьма. Вас это заинтересует.
— Я еще не закончил беседу. Это может подождать?
— Думаю, что вам эта информация понадобится, — мужчина в дверях широко улыбнулся и, глядя мне в лицо, многозначительно добавил: — Чтобы закончить беседу.
Мужчины вышли, а я закрыла глаза. Они нашли трупы. Они нашли трупы и выяснили, кому принадлежит васильковый «ситроен». Какому идиоту пришла в голову мысль забраться в наш офис именно этой ночью! А служба охраны здания — гнать их всех в шею надо за такую работу! Если бы не это вторжение, у меня был бы шанс отвертеться. Теперь такого шанса нет. Сотрудники СБ, конечно, имеют разную квалификацию, но есть у них одна общая черта: они не верят в случайные совпадения. Доказать, что меня не было в «ситроене», когда убивали их коллег, можно только одним способом: если бы в то же самое время на другом конце города были мои похороны. Вот тогда они, пожалуй, поверили бы, что у меня есть алиби.
Мои грустные размышления были прерваны появлением Артема Сергеевича. Он плюхнулся на стул и сразу же задал мне вопрос:
— У вас, Василиса Михайловна, машина марки «ситроен»?
Я кивнула. Артем Сергеевич сделал грустное лицо и продолжил:
— Государственный номер семьсот тринадцать?
Я невежливо прервала его:
— Мою машину угнали?! — Это я попыталась перехватить инициативу в разговоре.
Артем Сергеевич опешил:
— С чего вы взяли?
— Обычно, когда начинают интересоваться маркой и номером машины, потом выясняется, что машину угнали и совершили на ней какое-нибудь преступление…
— А почему вы сегодня не на машине? — Артем Сергеевич проигнорировал мою реплику.
— Я же вам сказала, что вчера была на дне рождения…
— Вы хотите сказать, что вы там выпили?
— Нет, нет, нет, — я замахала руками, — боже упаси! В нетрезвом виде за руль не сажусь. Я вернулась домой и дернула коньячку за здоровье Добрыни…
— Во сколько это было? — перебил меня Артем Сергеевич.
— Что «во сколько»?
— Во сколько вы… дернули…
— Точно не могу сказать, но прикинуть можно. Я ушла в девять. Ехать от Добрыниных родителей до меня не больше десяти минут, потом до дома шла еще минут десять… Не позже десяти часов дернула. — Я уставилась на Артема Сергеевича: — Что-нибудь еще?
— Где вы оставили машину?
— Около стройки. Там, где плакат.
— Вы всегда ее там оставляете?
— Нет.
— Почему вы вчера оставили машину не там, где обычно?
Я тяжело вздохнула.
— Придется мне раскрыть вам, Артем Сергеевич, маленькую семейную тайну. Моя мама мечтает, чтобы я вышла замуж за Добрыню Никитича. Почему она об этом мечтает — долго объяснять. Ее последний по времени аргумент в пользу этого союза состоит в том, что Добрыня приобрел себе квартиру в «Дорогомилово». «Дорогомилово» мне не по пути домой. Но знаете, как бывает, — вдруг стукнуло в голову посмотреть, что же это за элитный поселок, куда так энергично сватает меня мама.
Я замолчала. Артем Сергеевич неопределенно хмыкнул и задал еще один вопрос:
— Так, значит, вы со вчерашнего дня свою машину не видели?
Я решила, что партия выиграна и теперь вполне уместно немного возмутиться:
— Что произошло с моей машиной?!
Голос я повышать не стала, но некоторое количество раздражения добавила.
Артем Сергеевич задумчиво смотрел на меня, совершенно проигнорировав мой вопрос. Он замолчал так надолго, что я даже начала волноваться. И тут он очнулся и (вот неугомонный) продолжил игру в вопросы и ответы:
— Вы знаете о смерти депутата Ардениса?
Тему он сменил так неожиданно, что мне даже не пришлось притворяться удивленной, я очень естественно вытаращила глаза и спросила: