Через час, когда я приняла душ и сделала себе чаю, Султан объявился на кухне. Он запрыгнул на диван и разлегся там. Я достала из шкафчика клубничное варенье, щедро положила его в розетку. Потом достала листочек с номером телефона незнакомой Татьяны, которая, возможно, была психологом, взяла в руки телефон, чтобы набрать Татьянин номер… И тут позвонил Вадим.
Глава 18
Мы знакомы уже почти три года. Наверное, с большой натяжкой то, что происходит между нами, можно назвать «отношениями». По крайней мере, первые два года я думала именно так. Он появлялся и исчезал, когда ему вздумается. Он категорически не желал знакомить меня со своими друзьями и тем более с родственниками. У него были очень высокие требования к внешности «его девушки»: если мы договаривались встретиться в будние дни, я не могла сразу же после работы рвануть на свидание — сначала нужно было заехать домой, принять душ, сделать укладку, заново нанести макияж, выбрать платье. Он не нравился никому из моих знакомых. Костя, мой любимый шеф, через день ругал себя за то, что нас познакомил. На самом деле Костик был ни в чем не виноват, просто он однажды пригласил меня на свой день рождения. Дата была некруглая, но значимая в жизни любого мужчины — Косте исполнилось тридцать три года. Вечеринка, посвященная этому событию, имела место в модном концептуальном клубе «Креатифф», знаменитом в первую очередь не своей кухней или винной картой, а оригинальной развлекательной программой, включавшей тематические вечера с рассказами о звездах немого кино и просмотром фильмов с участием этих самых звезд. Сначала в «Креатиффе» тусовалась богема, но потихоньку клуб стал несколько более буржуазным, его полюбили топ-менеджеры известных и не очень известных компаний. Руководство клуба быстро поймало волну, ввело фейс-контроль и слегка поменяло интерьер, сделав его, как ни странно, еще более богемным.
В тот вечер я не собиралась с кем-либо знакомиться, заехала только поздравить Костю. Вручив имениннику бутылку его любимого вискаря «Famous grouse», я собралась потихоньку свалить, но уже прилично поддатый Костик вцепился в меня и потащил в угол, где сидели «очень хорошие его друзья». Правда, оказалось, что «друзья» — это обобщение. Там сидел один Вадим, и я моментально пожалела, что приперлась в старых джинсах и свитере, что на голове овин, а запланированный поход в косметический кабинет так и не состоялся по причине банальной лени. Вадим был высок, красив, темноглаз, темноволос. Мной он не заинтересовался совершенно. Поддерживал разговор явно из вежливости. На мое счастье (хотя по прошествии времени я начала сомневаться, такое ли уж это было счастье), я нащупала тему, которая оказалась ему интересна. Выяснилось, что Вадим пишет диссер на какую-то мудреную тему. И ему очень нужна редкая монография, выпущенная много лет назад очень маленьким тиражом. Таким маленьким, что сей научный труд невозможно было найти даже в Интернете. Ни один из немногочисленных владельцев монографии не удосужился (или не захотел) перенести текст в Сеть, чтобы всякий мог им воспользоваться. Я знала, что искомая монография есть у моих родителей, о чем немедленно сообщила Вадиму. В его глазах промелькнул слабый интерес ко мне. Не как к женщине, а как к неожиданно появившейся возможности добыть нужный материал. Мы обменялись телефонами, договорившись созвониться и пересечься на неделе.
Я выдержала, хотя пальцы каждый день так и норовили набрать заветный номер. Я била себя по рукам и продолжала ждать. Через пять дней я дала себе еще два дня на ожидание, чтобы, если результата не будет, позвонить самой. Он вышел на связь в десять вечера последнего, седьмого дня.
— Привет, это Вадим. Ты меня помнишь? — спросил он, слегка смущаясь.
— Вадим? — задумчиво произнесла я, делая вид, что пытаюсь вспомнить. — Вадим, говоришь…
— Мы познакомились на дне рождения Кости, — напомнил он. — Ты мне пообещала достать монографию.
— Ах, да… Вадим, — я вложила в свой голос как можно больше «бархатистости», — монография у меня, я уже на следующий день заехала к родителям и забрала ее. Только, Вадим, как вы понимаете, я не отдаю ее вам насовсем. Монография принадлежит не мне, ее нужно будет вернуть.
Он так радовался, что согласился на все мои условия. Я назначила встречу через два дня, потому что на маникюр могла попасть только послезавтра.