[2] Является одним из самых популярных антидепрессантов в Америке наряду с «Прозаком».
~II~
6 апреля 2015 года, Нью-Йорк
Медленно провожу ладонью по гладкому материалу чёрного пиджака, внимательно вслушиваясь в речь Томаса Майерса, прокурора в сегодняшнем деле. Весеннее солнце слегка пробивается сквозь жалюзи в зале заседаний, и в лучах танцует едва заметная пыль. Волнение отступило ещё в начале слушания, хотя изредка продолжает накатывать комом к горлу.
В зале виснет тугая тишина, и я, собравшись, нарушаю её.
— Ваша честь, я протестую. Материалы, предоставленные прокурором, являются личной перепиской сотрудника компании моего клиента и могут трактоваться как угодно, — твёрдо проговариваю я, когда он заканчивает. — Нам не нужен субъективизм.
Сторона обвинения окидывает меня злобным взглядом, что, правда, ускользает от внимания судьи — тот слегка ударяет молотком и басисто молвит:
— Протест принят. Мистер Майерс, личная переписка не доказывает факт наличия двух книг бухгалтерского учёта в «Юджин Интертеймент». Вы хотите добавить что-нибудь ещё?
Я опускаю взгляд, еле сдерживая рвущуюся наружу наглую улыбку, но она всё же касается уголков губ.
У прокурора нет на моего клиента ничего. Абсолютно. И он это прекрасно знает.
Дело «Юджин Интертеймент» — одно из первых доверенных мне партнёрством после возвращения из затяжного «отпуска».
Министерство финансов заподозрило их в махинациях по бухгалтерским отчётам, после того, как те не отобразили крупную сумму поступления. Потом всплыла переписка сотрудника финансового отдела, где крайне двусмысленно упоминается слово «книга» в контексте сверки счётов — да и по факту, никаких других прямых доказательств предоставлено не было. Максимум, что грозит моему клиенту — некрупный в масштабах их бюджета штраф и предупреждение.
Надо отдать должное отцу: благодаря его знакомству с главой «Беккер и партнёры», после того дня мне снисходительно предоставили возможность прийти в себя. Заняло это, правда, год с небольшим, но место адвоката за мной сохранили, хоть и отдавали пока не самые громкие дела, как это.
Я уже не так привередлива, как раньше: мне достаточно и этого для начала. Я отлично отдаю себе отчёт в том, что если реабилитация как личности уже почти закончена, то как юриста ещё только предстоит. Отец был прав пару месяцев назад — я действительно не должна рушить карьеру, взлет которой мог бы быть стремительнее, если бы не раннее замужество, последующий декрет и случившееся…
Ледяная волна воспоминаний ударяет по позвонкам, но я резко одергиваю себя — не здесь, не сейчас, не после такой серьёзной годовой терапии.
— Миссис Ричардс, слово предоставляется стороне защиты, — грузно оперевшись о дубовый пьедестал, проговаривает судья Никсон, возвращая меня в реальность.
Мой час настал.
Уже в прохладном холле меня нагоняет Майерс. Я замечаю его не сразу, углубившись в ленту новостей на экране смартфона и маневрируя среди коллег и их клиентов, но он — намеренно или нет — задевает кожаный портфель в другой моей руке, сравнявшись.
— Ричардс, — цедит он сквозь зубы, на что я лишь поворачиваю к нему голову и одариваю скучающим взглядом. Но телефон из вежливости убираю.
— Майерс, — в тон ему откликаюсь я, одним движением откидывая пряди волос за спину и останавливаясь.
Он пристально вглядывается мне в глаза, явно борясь с желанием излить на меня ярость от проигрыша, но стойко держится. Профессионализм и этика — наше всё…
— Рад, что ты вернулась, — неискренность царапает атмосферу, но одним из преимуществ принятия антидепрессантов становится полное абстрагирование от подобного. Я высушена изнутри настолько, что меня не трогают такие выпады.
Хотя, не могу сказать, что раньше была более эмоциональной — за мной всегда наблюдались серьёзность, спокойный тон, вдумчивость и уравновешенность. Почти полный идеальный набор для любого адвоката. Правда… С последним качеством в какой-то момент чуть больше года назад случился сбой, приведший к непоправимому.
— И я рада вернуться к работе, Том, — обманчиво мягко отвечаю я, выдерживая цепкий взгляд прокурора, изучающе проходящий по всему телу.
Он явно ожидал увидеть меня на заседании иной: сломленной, неряшливой и неуверенной, но я снова та, какой была раньше, даже внешне.
Внешний лоск скрывает всё… Особенно, если это костюм от Армани.
— Наверняка трудно возвращаться к былому? — его язвительность неуместна, ибо мы оба отлично знаем, что в том самом «былом» он чаще проигрывал мне, нежели брал верх.