— Харпер, я в твоём самолёте, направляюсь в Нью-Йорк. Отсюда я ничего не могу сделать, кроме как звонить по телефону. Бет на суде, кричит на всех, но уже поздно. Судья знал, что он делает. — Я слышу разочарование Роби в его голосе, но это никак не соответствует моему.
Бет сказала, что, поскольку нам удалось отменить визит на дом, судья Флинн решил нас оттрахать. В пятницу вечером, незадолго до закрытия суда, он назначил контролируемый визит в субботу утром.
— Этого не произойдёт! Я не позволю этой чертовски психотичной сучке быть рядом с моими детьми. Я буду гнить в аду, прежде чем это произойдёт. Ты понимаешь меня, Роби? Ты будешь моим чёртовым адвокатом, если не сделаешь этого, случиться.
— Прежде всего, — резко говорит Роби, врезаясь в мою напыщенную речь, — не угрожай ей. Мы не дадим им никаких оправданий, чтобы что-то сделать против тебя. И если с ней что-то случится, я не хочу, чтобы ты была главной подозреваемой. Во-вторых, ты не бросишь вызов суду. Я не понимаю, что ты думаешь о судье Флинне. Мы исправим это.
— Это не может быть чертовски исправлено, когда завтра утром я должна отвести своих детей к судебному чиновнику! — Я пинаю цветочный горшок через балкон.
Хотелось бы, чтобы это была голова моей свекрови.
— Всё будет хорошо, Харпер. Это просто посещение под надзором суда. Это будет последним в истории.
— Роби, это чушь! Ты сказал мне! Ты сказал мне, что не было ни черта, как она заводила моих детей. Ни за что суд не прикажет этого. Ни за что! — Я останавливаюсь, не в состоянии продолжить. Мой гнев внезапно захлестнуло невероятное горе. Я падаю на плитку и сдерживаю слёзы. — Это мои дети.
— Харпер, — тихо говорит он, узнавая мою боль. — Я люблю их как своих. Я не позволю, чтобы с ними что-нибудь случилось.
— Это произойдёт утром, Роби. Останови это.
*
Мои дети.
Они не могут заставить меня оставить их. Я не буду этого делать. Я смотрю на моего маленького мальчика, такого счастливого и довольного, как его нянчу. Я не могу оставить его там для неё.
— Я не буду, — шепчу я, поглаживая его щеку кончиком пальца.
— Келси, дорогая. — Харпер кладёт руку мне на ногу, всё ещё удерживая Бреннан и её бутылку одновременно. — Мы должны сделать это. Если мы этого не сделаем, они будут ссылаться на нас за презрение.
— Нет, если они не могут нас найти.
— Келси, пожалуйста. Я знаю, что ты расстроена. Я тоже, но мы должны это сделать. Это всего на два часа. Мы можем посидеть в ресторане через дорогу.
— Как насчёт в холле, прямо за дверью?
— Я не думаю, что они пойдут на это, детка.
Я не понимаю, почему она делает это с нами. Я вытираю слёзы прежде, чем они упадут.
— Ты думаешь, что после всех этих лет она сдастся и позволит мне быть счастливой.
— Может быть, это то, что есть, Келс. Может, она ревнует, потому что теперь у тебя есть всё, что она должна была иметь, а её нет.
— Она не хотела этого. У неё был свой шанс, и она испортила его.
— Но, может быть, просто возможно, она действительно хотела этого, и у неё это не сработало. Не похоже, чтобы она и твой папа много общались, когда они были женаты. Может, в этом была проблема.
Я качаю головой.
— Мне действительно всё равно. Я хочу, чтобы она оставила нас в покое. Я хочу прожить свою жизнь с тобой и этими детьми, и я хочу, чтобы она была как можно дальше от меня.
— А Роби и Бет делают всё возможное, чтобы это произошло. Когда они это сделают, она не сможет оказаться в пределах тысячи футов от нас.
— И на прошлой неделе они сказали, что у неё вообще нет шансов. Но всё же завтра мы должны отвести наших детей в центр социального обслуживания и передать их незнакомцу, чтобы она могла их видеть.
— Единственная причина, по которой это сделал судья Флинн, в том, что мы прекратили визит на дом. Это дешёвый ответный удар.
Коллин закончил. Я поправляю его так, чтобы он бросил крошечную отрыжку, прежде чем он крепко уснул у меня на плече. Харпер помогает мне убрать мою одежду, хотя сегодня вечером мы совершенно одни.
Брайан был очень дорогим и отвёз Кама к Дагу на выходные. Честно говоря, он тоже ужасно расстроен этим. Я не думаю, что он хотел сломаться перед Харпер и мной. Он чувствует себя как любимый дядя или даже старший брат, и он не уверен, как справиться со всем этим.
Бреннан отодвигает свою бутылку и хватает пригоршню волос Харпер на десерт. Она очень любит волосы своей мамы. Я не могу удержаться от смеха, когда протягиваю руку, распутываю их друг от друга, а затем толкаю влажные волосы через плечо.
— Теперь тебе нужно помыть это перед сном.
— В чём дело, Келс? Тебе не кажется, что в моих волосах привлекательные слюни? Я слышала, что это был афродизиак.
— Ты была сбита с толку этой информацией, Таблоид. — Я наклоняюсь и даю ей длинный, медленный, сладкий поцелуй. — Но я люблю тебя. — Я прислонилась к её плечу. — Скажи мне, что сейчас всего два часа, и всё будет хорошо.
— Это всего два часа, и всё будет хорошо.
Я чувствую её губы на макушке. Я закрываю глаза и заставлю ли мой мозг в это поверить, хотя моё сердце и мой живот что-то кричат.
*
Молчаливая поездка в Манхэттенский центр социального обслуживания. Роби и Бет в такси впереди нас. Мы в нашем внедорожнике, близнецы на заднем сиденье. Я продолжаю наблюдать за ними в зеркале заднего вида. Они оба счастливые, сытые, чистые, красивые. Я глубоко вздыхаю, сдерживая слёзы. Я ненавижу это.
Келс кипит рядом со мной. Она злится на Бет, злится на Роби и убивает её мать.
Мы работали всю ночь, чтобы попытаться остановить это. Роби пытался использовать дипломатию с Беннеттом. Это был короткий разговор. Мы наконец-то обратились к маме Стэнтон, но ответа у резиденции не было. Мы пытались связаться с другим судьёй для выдачи срочной помощи, но бывший партнёр Бет находится в Карибском море в течение долгих выходных.
Таким образом, у нас есть два варианта. Убегать с нашими детьми или позволить этому случиться. Я продолжаю пытаться сказать себе, что два часа не навсегда, что государственный социальный работник будет присутствовать всегда, и это никогда больше не повторится. Клянусь, этого не будет.
Бет объяснила процедуру. Заходим в помещение, встречаемся с куратором, оставляем детей на попечение и уходим. Мы должны проехать как минимум десять кварталов и не возвращаться до назначенного времени. Я пыталась заставить Роби остаться, но и этого не разрешено. Наш план сидеть в закусочной по соседству отменён. Однако, сука не получит лишних секунд с нашими детьми. Если я увижу её там, я не буду нести ответственность за свои действия.
Бреннан кричит, привет ей. Её руки поднимаются с её автомобильного кресла, и она стучит ими вниз. Она любит это делать. Это шумит. Бреннан любит всё, что делает шум.
Келс и я не находим много, чтобы сказать. Тут не о чем говорить. Нас тошнит от беспокойства. Мы вне ярости. И мы ничего не можем с этим поделать. Мы можем только ждать до полудня.
Боже, пожалуйста, ускори время.
*
Я не буду плакать. Я не дам никому, кто собирается общаться с моей матерью, или судам, которые собираются решать нашу судьбу, что-либо, чтобы использовать против меня. Я буду настолько вежлива, насколько это возможно, и притворюсь, что всё в порядке. Когда Харпер придётся оттащить меня за десять кварталов от моих детей, я сломаюсь и заплачу. Долго и тяжело.
Харпер паркует внедорожник, и мы выходим, двигаясь не так быстро, как мы обычно делаем в холодную зимнюю погоду, просто потому, что мы вообще не хотим этого делать. Харпер достаёт двойную коляску сзади и приносит её, пока я отцепляю Бреннан от её автомобильного сиденья. Я держу её близко и целую её маленькие щёки.
— Я люблю тебя, детка. Мы все скоро будем дома, и это будет конец.
Я не хочу её на холодном воздухе дольше, чем нужно. Положив её в коляску и накрыв её одеялом, я почти вижу, как она счастливо прижимается. Кажется, она любит своё одеяло почти так же сильно, как я люблю своё. Я протягиваю руку и освобождаю Коллина с места. Когда я вытащила его, я обнаружила, что Харпер наклонилась над коляской.