Самая легкая дорога та, которую прошел.
В вечер отъезда я была на взводе. И не только из-за опять приходивших «доброжелателей», но и чисто физически. Предыдущая ночь далась мне нелегко.
Войс был заботлив, старался не провоцировать, но я сама раз за разом оказывалась в его руках. Волны желания перемежались с волнами недомоганий и я надеялась только на то, что это скоро кончится. Постепенно боли сменялись тянущим чувством, и к вечеру я ощущала себя уже вполне хорошо. Моё состояние пришло в норму.
Войс тоже чутко улавливал смену моих запахов, и по мере окончания моего недомогания его глаза всё больше становились сосредоточенными, и всё больше чувствовалось, что он борется с собой. Вертикаль кошачьего зрачка хаотично сменялась человеческой радужкой, его руки подрагивали, и он старался не соприкасаться со мной. Сначала меня это немного напрягало, но вскоре я поняла, что он делает это ради меня. Он боялся оттолкнуть меня своим напором. А то, что мой запах изменился и его тянет ко мне со страшной силой, я поняла ещё утром.
Я проснулась в обнимку с мужчиной, а не котом. Во сне он оплёл меня руками и ногами. Его утренний «привет» упирался в моё бедро, а его бельё и мой ночной комплект чем-то пропитались и засохли. А ещё, у него был хвост! Которым тот во сне меня щекотал, как пёрышком, по внутренней стороне бедра, от чего я проснулась уже заведённая сверх меры.
Я аккуратно выскользнула из его объятий и побежала в ванну, где тщательно и долго приводила тело и чувства в порядок. До одури хотелось ощутить его хвост в руках. Он как-то странно реагировал на мои попытки его ухватить. А ещё он не мог убрать его уже почти сутки.
После обеда я уловила момент, когда он мыл посуду, и попыталась погладить кончик его хвоста, тянувшийся ко мне помимо его воли. Он едва не разбил чашку, которую держал. Сначала по его спине прошла мелкая дрожь, а потом он с рычанием боевого кота накинулся на мои губы. Едва не взял меня на кухонном столе, но умудрился вовремя отлепиться и ускакал в ванную сбрасывать напряжение. Через пару минут я услышала из ванной громкий стон. И по-моему даже удар по стене. Мои щёки горели как в лихорадке.
Я не совсем дура и понимаю, что нужна ему. Очень. Но переступить черту мне не давало моё состояние и воспитание. А мне бабушка всегда говорила: «Коли встретишь ты своего мужчину, он тебя будет любить всякую, а не только с задранной юбкой».
Закрывая дверь квартиры, я услышала, что соседка тоже выходит на площадку. Хорошо что я уже отправила Войса с сумкой вниз.
— Вечер добрый, Вера, — сказала подслеповатая Фаина Михайловна.
— Добрый, — ответила я.
— Уезжаешь чтоль?
— Да, еду в отпуск, — как можно беспечней сказала я.
— А если придут те непутёвые? — прищурилась она.
Дурой она не была никогда.
— Гоните их в шею, тёть Фая.
— Надолго? — деловито продолжила бабулька. — А то видела, что ты котика завела.
— Я его с собой забираю, не волнуйтесь. Эти два клоуна вас не побеспокоят… скорее всего.
— А ежели и побеспокоят, — расхрабрилась божий одуванчик, — так я их, паразитов, полиции сдам. Видела я давеча, как они тебе угрожали.
Бабулька смешно потрясла кулачком в воздухе, а потом вытащила из-за двери маленькую сумочку.
— На-ка тебе кой-чего нужное, — пропыхтела бабулька, — не сумлявайся, понадобится.
Я ошарашенно посмотрела на неё, и кивнула.
— Спасибо.
Но бабульки и след уже простыл.
А у подъезда стоял Войс с сумкой, к которому вальяжной походкой шли наши «доброжелатели».
— Ну вот и добегался, котик, — прошипел рыжий, приближаясь.
***
Стою, жду Веру у подъезда. Мне всё же удалось убрать хвост. Сумка стоит у ног. Вижу из-за поворота по направлению к нашему подъезду идут те самые ушлёпки, что меня ищут. И как назло, Вера вышла из подъезда. Не успеваю опомниться, как рыжий подлетает ко мне, и шипит:
— Ну вот и добегался, котик.
Пока рыжий скалится, показывая свои гнилушки, Вера сосредоточенно подходит с другой стороны и как-то буднично протягивает руку к его кадыку*. Рыжий тут же меняется в лице, закатывает глаза и оседает у наших ног. Потом она хватает меня под руку, и шепчет:
— Бежим.
И мы побежали. Ну, а что? На самолёт никто не хочет опаздывать. Пока неслись по улице до метро, я был как замороженный.
«Что она с ним сделала? И как?»
В метро же я дал волю своим вопросам, и узнал, что моя любимая превосходный акупунктурщик. Молниеносный удар пальцем в кадык сделал рыжего неопасным на продолжительное время. Второй же просто не смог быстро сориентироваться.
— Где ты этому научилась? — удивился я.
«А цветочек оказался с шипами!»
— Училась в специальной группе по самообороне. Учитель был китайцем, а те знают толк в акупунктуре.
Мы благополучно добрались до нашего самолёта. Прошли регистрацию, в процессе которой я выяснил, что являюсь мужем Веры. Поймав мой ошарашенный взгляд, она хитро подмигнула мне.
«Ну я и… Даже не посмотрел толком документы!»
— И мне не сказала! — с укором шепнул, садясь на комфортное кресло рядом с Верой.
— Но ты же узнал, — хихикнула она в ответ, — да и сам вроде хотел этого.
Пока летели в Варну, Вера сладко сопела на моём плече. Я долго смаковал в мыслях своё новое положение, а потом до меня дошло, что это прямой ответ Веры на моё предложение. Она согласна и она… уже моя жена. Так чего же я туплю? Вот она, в моих руках! Такая сладкая, сонная и желанная.
Решено!
Как только доберёмся до номера в гостинице, быть всему!
Облегчение от принятого решения легло невесомым облаком на мою измученную душу, и меня неумолимо потянуло в сон. Проснулись мы уже во время посадки.
Глаза моей жены горели азартом и предвкушением, и я многообещающе улыбался ей в ответ.
А на выходе из аэропорта нас ждали.