Его взгляд становится нечитаемым, столько там всего намешано.
«И вот пойми, радует его эта новость или нет!»
— У нас женщины раз в полугодие, обычно весной и осенью, испытывают что-то вроде повышенного желания. В это время и создают пары. А отдельная каста, таких самцов как я, вообще пару создают только найдя свою единственную.
— А единственной это чем грозит? — нервно хихикнула я.
— Единственной это грозит пожизненной эмоциональной привязкой, а если пара постарается, то и счастливой семьёй.
Мы бы и дальше выясняли особенности наших рас, но меня отвлёк шум закипающего бульона. Я продолжила готовить, а он сел за стол, предложив помощь в чистке и нарезке овощей для супа. Вдвоём мы управились быстро, и почти сразу услышали сигнал пришедшего сообщения.
В этот раз он не стал бурно реагировать на сообщение от другого мужчины, приятно разнообразив впечатление о своём темпераменте. Да и было бы на кого реагировать. Вениамин Яковлевич, поклонник моей почившей матушки, работал в паспортном столе и слыл тихим старичком с прибабахом на почве мелких собачек.
— Завтра можно уже идти за твоим новым паспортом. И загран тоже сразу сделали и тебе, и мне, — улыбаясь сказала я, повернувшись к Войсу.
— Когда лучше отправляться в эту Болгарию? — спрашивает он, доставая из мойки букет.
Не переставая улыбаться, беру вазу из старенького серванта и передаю ему.
— Я не смогу раньше отпуска, или увольняться нужно.
— Уволься, — уверенный ответ. Он бросает на меня взгляд из-под ресниц, наполняя вазу водой и ставя цветы.
— А жить я на что буду?
Он пожимает плечами.
— У меня достаточно средств и в этом мире, и в своём.
— А нам не прилетит от источника твоих средств в этом мире? — ехидно спрашиваю Войса, уже ища нам в сети билеты.
— От этого… не прилетит, — серьёзно отвечает, ставя наконец вазу с цветами рядом со мной на столе, — а вот моих обидчиков стоит ожидать. Так просто они не сдадутся.
— Это те, что искали «котика»? — поднимаю на него глаза.
— Угу, — задумчиво говорит он.
Помявшись, он спрашивает:
— Где мне сегодня можно поспать?
Я стараюсь не смеяться, хотя меня распирает глядя на его выражение лица. Легендарный «котик из Шрэка» удавился бы от зависти.
— Нуу, — нарочно тяну я, — если котиком, то можно и со мной…
Грустный вздох и ласковое поглаживание моего плеча.
— Почему я не удивлён? — вздыхает, и не успеваю ему ничего сказать, как он уже сидит передо мной в своей мохнатой ипостаси.
«Может оно и к лучшему», — думаю я через некоторое время, лёжа в кровати и поглаживая кота за ушком.
Сны сегодня были особенно яркими.
Во сне я была на качелях в ярком летнем саду густо заросшем белыми пионами. Мой лёгкий сарафан василькового цвета и распущенные волосы приятно щекотали кожу при каждом движении. А потом… потом эта приятная щекотка спустилась по груди вниз, задержалась на животе и невесомо прошлась по внутренней части бёдер, породив приятные мурашки и вызвав тихий стон.
А утро ворвалось в мои сны громким звонком в дверь. Обнимающая меня под грудью рука, лежащего сзади мужчины, напряглась.
Рука?
Мгновения назад мирно спящая, я подлетела на кровати, как ужаленная, и только потом поняла, кто спит со мной рядом. Сердце бьётся как заполошное, а в дверь настойчиво названивает кто-то очень нетерпеливый.
Слетаю с кровати сразу в угги, на бегу натягивая халатик. У двери притормаживаю, ногой придвигаю низенькую ступеньку, и смотрю в глазок. Из глазка на меня смотрят двое мужчин. Ну, это мне кажется что на меня, а на самом деле на мою дверь. Один из них тот самый «папа девочки-кошатницы», другой — мелкий рыжий мужик неопределённого возраста с лицом «крысиная мордаха». Доверия уж точно не вызывает.
Спрашиваю не открывая дверь:
— Кто вы и что вам нужно?
Войс уже стоит рядом и втягивает носом воздух. Кривится, словно учуял падаль, и шепчет мне на ухо:
— А вот и мои «доброжелатели», — и добавляет: — Не вздумай открыть им дверь. Они уже поняли, что я у тебя, и пока их сдерживает только возможное внимание твоих соседей. Они, кстати, почти в полном составе сейчас прилипли к дверям, судя по запаху.
При этом он водил носом как заправской кошак и даже чихнул, видимо уловив непередаваемое амбрэ соседских собак.
За дверью начинается копошение и снова звенит звонок.
— Открывайте, девушка, лучше по хорошему, — слышу угрозу от «кошатника», — ему от нас всё равно не уйти.
— Кому? — спрашиваю чисто из вредности.
— Тому, кого вы скрываете в своей убогой квартирке, — ехидно пищит второй пришелец.
— Убирайтесь, пока я не вызвала полицию, — храбро отвечаю им, а саму слегка знобит.
Тёплые руки обнимают меня за талию и невесомый поцелуй достаётся моей макушке со спутанными со сна волосами. Вжимаюсь спиной в такие надёжные объятия и, закрыв глаза, жду. Удаляющиеся шаги повизгивающего рыжего и басовитого бугая становятся самой желанной музыкой. С облегчением выдыхаю и, развернувшись в руках Войса, шепчу:
— Пойдём выберем билеты. Не могу и не хочу здесь оставаться.