— Лев Николаевич, — Демид поклонился. — Рад видеть вас сегодня.
— Мои соболезнования, Демид Михайлович, слышал про вашего батюшку…
— Благодарю.
— Милая Лиза! — Лев поклонился графине, удивив Демида. Елизавета присела в реверансе.
— Как же вы меня узнали? Очень рада нашей встрече, Лев Николаевич. Я попросила уважаемого князя представить меня вам — официально.
— Ну что вы, мы давно и прочно знакомы! А узнал — совершенно случайно. Если бы мы не встретились с вами пару месяцев назад — никогда бы не догадался. Всё ещё под впечатлением — как же вы вросли! Помню, как вы сидели со мной за чашечкой чая, обсуждая тонкости кумыкского языка, а ведь вам тогда было около двенадцати…
— Около того, сударь, — она кивнула.
— Ну оставьте же, оставьте это, мне претит эта официальность!
— Свет не терпит иного.
— Я только вернулся, а он мне уже опротивел, — доверительно сообщил Толстой. — Премерзкое местечко — этот Петербург.
— Особенно после свободных гор, не так ли? А уж что там в Крыму, — указала графиня на своё знание о передвижениях Толстого, — мне не представить. Совсем иные моря, иные горы…
— Где же вы познакомились? — не смог сдержать любопытства Демид.
— Где же ещё — на Кавказе, — Толстой пригладил усы.
— Лев Никалаевич был гостем в поместье моего опекуна — графа Мирюхина. Мы имели долгие разговоры о насущном. Смею заявить, что наш уважаемый Лев Николаевич в какой-то степени стал моим наставником.
— Чудесное дитя, — Лев потянулся к руке Елизаветы — и Демид сосредоточился, желая узнать, позволит ли она этот жест. Позволять не пришлось — Лев сам себя одёрнул. — Ох, что это я, наш чистый цветок, я успел позабыть о ваших правилах… И как же вы тут? Как вам кабала брака?
— Мой супруг тяжело болен и не встаёт с постели.
— Мои поздравления, — проговорил Лев Николаевич тихо. — Поразительная удача.
— Божий промысел, — поправила Елизавета. — А вы? Удалось ли вам оставить службу, как вы того хотели?
— Да-с! В отставке — поручиком. На моё прошение ответили мгновенно-с.
— Мои поздравления, — повторила за ним Елизавета. — Князь, благодарю вас за сопровождение, теперь наш со Львом Николаевичем разговор не вызовет излишних пересудов.
Отсылает! Как служку — без всякого стеснения. И глупостью будет со стороны Демида задержаться в её обществе хоть на секунду.
Какова! Ледяная бестия!
С детства знакома с Толстым. А ведь и он военный — отслужил не меньше Демида. Но вот, ему улыбается, рада, как родному.
Демид не мог не признать — его захватила ревность. Возможет быть, ко Льву Лизавета милее лишь потому, что он ей старый знакомец? И всё же! Демид — в отставке, Лев — в отставке, но один из них ей словно враг, убийца, а другой — сердечный друг.
Князь нашёл тётушку — она всё ещё была в обществе посла. Перейти на немецкий не составило труда, но всё же — нет-нет — но Деми отвлекался, посматривал на графиню в компании Толстого. Совсем скоро к ним подошли и другие — всё литераторы из круга Толстого. Сначала Некрасов, затем Фет, Афанасий, — оба они очень живо включились в беседу, издалека казалось, что даже дискутировали с юной графиней, хотя, казалось бы, какие у них могут быть общие темы для бесед?
Впрочем, Демид прекрасно понимал, что именно с Елизаветой Вавиловой интеллигентам будет о чём поговорить — неординарного, острого ума особа, в свои годы отличающаяся незаурядной проницательностью и необыкновенной отрешённостью от обычных для девиц её возраста и положения интересов.
Он выдохнул, когда в этой компании появилась ещё одна женщина, фрейлина императрицы — Екатерина Фёдоровна Тютчева — отвлекая на себя часть внимания. Демид всматривался в графиню, желая понять её отношение к такому повороту событий, и, на своё счастье, обнаружил, что та облегчённо выдохнула, вся её фигурка словно бы расслабилась. Однако, возможно, Демид сам себе это надумал.
— Вижу, ты заинтересовался, — тётушка увела Демида подышать свежим воздухом.
— Едва ли, — не нужно было быть большого ума, чтобы понять, о чём — а точнее о ком — она говорит.
— Ну меня-то можешь не обманывать. Чудесная девушка, ты знаешь? Я получила о ней с десяток писем — всякий мой знакомый, кто встречал её на пути в Петербург, потрудился выразить своё к ней восхищение. Она совершенно волшебным образом, как искусная интриганка, ловила по дороге очень выгодных господ, все — сторонники реформаторского дела, и каждого она непременно расположила к себе. Не находишь интересным?