— Не переживайте, это обыденное светское мероприятие.
— О том и переживаю, — пробормотала. И всё же отступать нельзя — мне нужны и Безруков, и Подземельный. Если не для разговора прямо сейчас — возникли у меня сомнения по поводу их к тому способности — то, по крайней мере, для назначения встречи.
Гости удивились нашему с князем появлению, причём мне показалось — присутствие Воронцова их смутило даже больше моего. Вспомнилось, что светские мероприятия он, как сам говорил, недолюбливает, но тогда зачем же он вызвался меня проводить?
Что ж…
— Демид Михайлович! Как рад, как рад! — перед нами вдруг вырос румяный, прилизанный и расплывшийся в улыбке молодой человек. Из всего его внешнего вида — несомненно, он был одет по последней моде — меня особенно поразил малиновый шарф на шее, завязанный пышным бантом — очевидно, женской руки работа. Впрочем, помада на шее, ближе к челюсти, видимо, была подписью рукодельницы. — А эта чудесная особа!.. — он посмотрел на меня и — по глазам видно — за миг протрезвел. — Графиня, — кивнул медленно.
— Приятно побывать на таком чудесном вечере, — соврала, не моргнув и глазом. — Полагаю, вы хозяин?
— Я-с, Виктор Викторович Безруков, — он поклонился.
— Я к вам, по правде, с деловым разговором, Виктор Викторович. Намедни нашла у супруга некоторые бумаги, которые вас, уверенна, заинтересуют. Когда изволите поговорить об этом?
— Сейчас?
— Если пожелаете, — пожала плечами. — Хотелось бы обговорить всё разом — с вами и с господином Подземельным.
— А он… — Безруков осмотрелся, судя по лицу — нашёл в зале товарища, понаблюдал за ним. — Полагаю, ему сейчас не до деловых бесед.
— Тогда позвольте пригласить вас к нам — на чашечку чая? Супруг, к сожалению, встретиться с вами не сможет, но, поверьте, я обладаю всеми полномочиями чтобы решить наш вопрос.
— Фёдору доброго здравия, — Безруков кашлянул. — Мы… я обговорю со Степаном — с господином Подземельным, и, как выдастся случай, мы прибудем к вам.
— Прошу — не затягивайте. Дела не ждут, — кивнула. — Что же, раз этот вопрос мы решили, я, пожалуй, удалюсь.
— Останьтесь, ваше сиятельство. Сегодня выступает знаменитая музыкальная труппа, я с месяц стоял в очереди на них.
Поджала губы. Ладно, побуду здесь час — и домой. Отказаться после личной просьбы будет верхом грубости, к тому же я надеюсь на хорошие отношения с хозяином вечера…
Глава 10
Недалеко от Санкт-Петербурга
Поместье Безруковых
Демид сопроводил графиню к одной из женских компаний в углу зала, а сам встал неподалёку, иногда поглядывая на свою подопечную — именно подопечной в нынешних условиях он считал графиню, ведь сам же вызвался её сопроводить.
Из головы его не выходила сегодняшняя встреча. Как он подъехал к усадьбе Вавиловых и — словно Божье провидение — сразу посмотрел на один из балконов.
Она стояла там, в домашнем платье, из-под платка выбились волосы, и ветер игриво подхватил их, растягивая и вновь сжимая пружины кудрей. Темноволоса, а кожа — фарфор. Глаза же — интересно, в кого? — большие, светлые — с янтарной сердцевиной и ярким ободком: он рассмотрел их цвет, когда графиня, уже собранная, спустилась к нему.
По правде, ему было даже приятно осознавать, что он словно бы попал в близкий круг — шутка ли, видел её лицо, а ведь она, кажется, очень ревностно относится к собственной красе. Ещё приятнее было от того, что все те взгляды, обычно полагающиеся женщинам в обществе, обходят её стороной. Награди хоть кто-то Лизавету тем похотливым вниманием, что в великом множестве можно наблюдать на каждом светском мероприятии, Демид, вполне возможно, вернулся бы к дуэлям.
А так — да, привлекает внимание, да, порождает фантазии, и, зная мужчин, Демид был уверен — что большинство этих фантазий из разряда неприличных, и всё же её настоящую не видел никто.
А вот Демид видел.
И как она юна! Очаровательная нежность её припухлых в силу возраста щёк, розовых, наивно приоткрытых губ…
Князь тяжело вздохнул, прикрыл глаза. Нет, это какое-то наваждение… Демид почувствовал себя больным — одержимым сластолюбцем, и, казалось, даже в мыслях он не имел никакого права ласкать образ Лизаветы.
Лиза… Даже имя её — нежное дуновение летнего ветерка.
Он точно болен на голову. Надо прекращать — перевести внимание на что-то иное. Или даже кого-то? При мыслях о ком не будет стыдно и не захочется самого себя вздёрнуть.
Интересно, а Фёдор видел её? Нет-нет, вряд ли, он же слёг ещё до её приезда. Но, может, в минуты просветления?..