Свет померк на месте их невольной стоянки.
— Куда едете? — спросил всё же.
— В Петербург.
— Имею в виду — сейчас.
— На стоянку.
— И мне туда же, — пробормотал Демид и, погружённый в мысли, взобрался на коня.
Странное чувство глодало князя, хотелось сорваться к бедняжке, пообещать, что спасёт её из этого брака, что и с роднёй её договорится, и с Фёдором, но кому нужна его чистосердечность? Едва ли девицы выходят за человека, а не за состояние, и едва ли не было у неё шанса отказаться. Может и любит она его, кто знает девичье сердце? А может и земли его? Хотя, казалось, столь ратующая за доброе к беднякам отношение не будет бежать за состоянием.
Видать, по любви, как бы странно ни было это признавать. Может, в Фёдоре скрывалось что-то? Что-то благонравное?
Мысли, что девицу по неволе выдали, Демид не допускал. Ему очевидным казалось, что чадо своевольное, обласканное, что родитель в любви растил и против воли не выдал бы, да и сама она — не далась бы.
Хотя чего он там понял за пять минут?
На постойном пункте, при достаточном свете, принялся он разглядывать новую знакомую. Юна, но есть в ней стать, какая только с возрастом появляется. А ходит быстро, не по-дворянски, напоминая Демиду родную тётушку.
Узнав, что постоялый двор пустует, графиня, не считая денег, приказала заселить всё своё маленькое войско, да приплатила за зимние перины, чтоб постелили тем, кому не хватит кроватей. Слуга её, Тихон, — то ли камердинер, женщине, в сущности, не положенный, то ли ещё кто — успевал только отсчитывать, ничуть не удивляясь госпожьей щедрости.
Демид улыбнулся. Правильно, женщине от брака что и стоит заиметь с чистой совестью, так это мужнины деньги. Он, помнится, сам своей Татьяне ни в чём не отказывал, чтобы скрасить её существование вечно одинокой жены потомственного военнослужащего.
Стало вдруг грустно. Вот она — обратная сторона блестящей с виду монеты. Женился, а жену настолько не видел, что и наследника не заделал, а когда заделал, то так не с душою, равнодушно, что забрало это жизнь и ребёнка в утробе, и матери лихорадочной.
Оттого Демид считал, что браки должны быть если не из любви, то из взаимной приязни, и опыт был тому подтверждением — у голодающих крестьян в семье по десять голов, а у них, на пуховых перинах спящих, дети до разумного возраста не доживают.
И теперь что — без жены, без детей, торчать в столице, пока дворяне сверкают золотом и камнями? Уже не интересно, на фронте от него куда больше пользы, но, поди, в этом деле тётушка руку приложила — не даром император так срочно зовёт: боятся, что Демид на полпути завернёт ещё куда. Вон, на Кавказе какие действия разворачиваются, и батюшка его, бывший там главнокомандующим, уже в отставке. Туда бы…
Демид замер в коридоре. Желание проветриться перед сном вышвырнуло его из комнаты, но он ничуть не ожидал, что будет не один. У единственного в коридоре окна, открытого, стояла графиня, кутаясь во всё ту же песцовую шубу.
— И вам не спится? — спросил. Графиня и не дёрнулась.
— Едва ли вам прилично заводить со мной разговор.
— Едва ли вам прилично покидать свои комнаты.
— Не поспоришь, — она глянула на него через плечо, словно бы смиряя с высоты своего положения. И то было положение не дворянское, нет, казалось, она мерилась человечностью — или же Демид накручивал себя, пристрастившийся к этому виду деятельности ещё в подростковые годы.
— Отчего же вы отпустили разбойников?
— Отчего же было не отпустить?
— Хотя бы потому, что за вами будут следующие и, возможно, они не обойдутся лишь лёгким испугом.
— А вы испугались?
Демид оторопел. Девчонка, едва ли представленная ко двору, расправлялась с ним как с зелёным лицеистом. Определённо, независимо от возраста, у женщин в крови ставить мужчин в неудобное положение.
Помолчали.
— Следующих не будет, — почтила его графиня невнятным пояснением.
— Отчего же?
— Наелись.
— И надолго?
Широким шагом графиня шагнула на подоконник, и взгляд Демида, невольный, вцепился в оголившуюся на секунду щиколотку. Он тут же его отвёл, а после рванул вперёд, желая удержать графиню от прыжка.
— Зачем вы?!..
— Смотрите, — проговорила она тихо. Демид поднёс к ней руки, готовый подхватить в любой момент. Пушистый щипанный мех щекотал ладони, сантиметр — и ситуация считалась бы компрометирующей. Хотя и без того… — Луна упала в пруд. Облака, рыхлые, не удержали… Надеюсь, не утонет.