— Что вы, только часть. Всё по тому же делу — мне нужны были кружевницы. Дмитрий Николаевич, к слову, заимел с этого дела неплохую прибыль, — посмотрела на Сашу. Та лишь пожала плечами, прикрыв улыбку веером. Смешливая по характеру, на светских раутах она с веером не расставалась, чтобы в любой удобный и неудобный момент прикрыть им излишние эмоции. Подарить ей, что ли, вуаль? Будем вместе щеголять…
— Граф, rusé, — «хитрец», — обладает необычайным чутьём и способностью заработать на чужом труде, — доверительно сообщила княгиня. — Что же, ma chère, для дальнейшего разговора буду ожидать вас в Кружке. Нам есть что обсудить касательно предстоящих реформ и ваши мысли были бы очень кстати.
— Благодарю за доверие, ваша светлость, — присела в реверансе, прощаясь.
— Вы сегодня прибыли со спутником, не так ли? — Саша покрутила головой, высматривая Илью. Он бродил неподалёку — не желал оставлять меня одну.
— Мой кузен, третий сын графа Мирюхина.
— Титула, полагаю, не унаследовал?
— Только старший сын.
— Но и без того он жених видный, — Шереметева принялась разглядывать Илью, уже прикидывая, кому его сосватает. — А каков по характеру?
— Не утруждайтесь, дорогая, Илья не заинтересован в браке на данный момент.
— Гуляка?
— Отнюдь — мужчина крайне строгих правил. Потому полагает, что светские девицы ему не подойдут.
— Ах, ну раз крайне строгих… — она повела плечом. — Впрочем, это не такой уж и недостаток.
— Я полагала — преимущество.
— Кто бы сомневался, — Саша игриво коснулась моего плеча веером. — О ваших «строгих правилах» и вовсе легенды слагают, уверена, ваш кузен и в половину не такой, как вы.
— Мы с ним похожи, — только и сказала.
Шереметева ускользнула в ворох танцующих платьев и пиджаков, но одна я осталась ненадолго — подошла Катя Тютчева.
— Как вы, ваше сиятельство? — спросила она участливо.
— Всё хорошо, благодарю. А вы?
— Сносно, — Катя покусала нижнюю губу — очаровательный жест взволнованности, сводящий её ухажёров — среди которых оказался в первую очередь Лев Толстой — с ума. Хотя Льва нельзя было назвать просто «ухажёром», с Катей они имели близкие отношения и дело, кажется, шло к женитьбе, но Льва редко можно встретить в Петербурге, а Катю, фрейлину, редко — за его пределами. Оттого дело затягивалось.
— Лев Николаевич прибыли? — спросила.
— Обещался, но — как обычно, — она вздохнула, покачав головой. — Впрочем, полагаю, скоро он почтит свет своим присутствием.
— Отчего же вы так решили?
— Я видела одного нашего общего знакомого сегодня…
— Дамы, — неожиданно возникший Безруков лучисто улыбнулся и поклонился. — Милая Катерина, позвольте мне поговорить с графиней tête-à-tête? Это о-очень важно!
Мы с Катей переглянулись.
— Ваше сиятельство, я позже вам всё расскажу, — она взволнованно коснулась моей руки и удалилась.
Странным образом с Безрукова медленно сползал лоск, на щеках появилось что-то на подобии румянца.
— Что-то случилось, Виктор Викторович?..
— Нет… Точнее, да! — голос показался мне слишком звонким, и мужчина тут же добавил, откашлявшись: — Прошу простить мне эту нервозность…
— Конечно. Продолжайте, будьте любезны, — стало неловко. Я заметила краем глаза, как медленно к нам подобрался Илья — он не вмешивался, встал в нескольких шагах спиной, подслушивая.
— Знаете, я ведь уже говорил вам, что вы стали моим лекарством от праздного существования, сделали меня лучше…
— Ну что вы…
— И рядом с вами я чувствую себя совершенно иным человеком, более достойным, — он нервно провёл рукой по зализанным назад волосам. — И я бы хотел чувствовать себя так всю жизнь…
— Виктор Викторович, вы, право, достойный человек — один из достойнейших, каких мне довелось повстречать, — я всё не понимала, к чему он ведёт.
— Я молюсь, чтобы вы искренне так считали.
— Конечно искренне!
— Я… мне… — он тяжело вздохнул, посмотрел в потолок, собираясь с мыслями. — Я хотел бы поговорить с вами лично, прежде чем посылать сватов… чтобы не ставить вас в неловкое положение…
Уставилась на него во все глаза — да чего же ему от меня надо? Какие ещё сваты? Неужели ему понравилась Лара? Или кто-то ещё, кто мог повстречаться ему в моём доме?..
— Лизавета Владимировна, — он вытащил из кармана небольшую бархатную шкатулку, — я бы хотел, чтобы вы стали мне женой.
От удивления я не нашлась, что сказать. Безруков тем временем открыл шкатулку, показав мне чудесной работы брошь — россыпь подснежников.