Рука сама забралась под подушку — я сжала кинжал. Он всегда там лежал, но пригодился впервые.
Тихо спустилась с кровати, взяла шаль с кресла и замоталась, притаившись в тени.
Вдруг с балкона деликатно постучались. Проигнорировала.
Постучались вновь. Откашлялись.
— Лизавета?
Этот голос — даже полушёпотом — я узнала сразу. От удивления выронила кинжал, и он глухо упал на ковёр, чуть меня не поранив.
Айкнула от неожиданности, и дверь балкона отворилась — в комнату ворвался взъерошенный князь, озираясь. Луна светила парадоксально ярко и, кажется, в комнате был виден каждый уголок, но особенно — обеспокоенный взгляд его светлости.
— С вами всё хорошо?!
Я смущённо отступила назад. Что происходит?
— Простите, что ворвался так, я услышал ваш выкрик, и…
— Что вы вообще забыли на моём балконе? — происходящее никак не укладывалось в голове.
— Я… эм… Вас?
— Меня?
— Лиза! — не позволив мне собраться с мыслями, он вдруг оказался рядом. — Лиза — простите меня! Я всегда был таким идиотом! Прошу, простите!
— За что?..
— За то, каким трусом я был! Прошу вас — идёмте со мной!
— Куда? — несмотря на вопрос отчего-то у меня не было сомнений — пойду! — Объясните всё по-человечески! Возьмите себя в руки в конце-то концов!
— Простите!
— Хватит извиняться! Зачем вы посреди ночи ворвались ко мне в комнату — да ещё и таким варварским способом? — я не была зла, скорее ошарашена, но старалась, чтобы голос мой звучал как можно строже.
— Выходите за меня! — выпалил он и совершенно по-дурацки упал на колено.
— Вы издеваетесь, ваша светлость?
— Ничуть! Я, наконец, решился! Я не могу и помыслить о жизни без вас, а сейчас, когда вас отсылают…
— То есть вы просто хотите спасти меня? Увольте, я справлюсь сама, — стало обидно.
— Нет! То есть… Я не знаю, чего я хочу в полной мере, но знаю, что своим согласием вы решите мою жизнь: это вы — спасительница, а я — спасённый…
— Давайте без патетики, — в происходящее было трудно поверить, оттого, кажется, я чувствовала себе более уверенно и отстранённо. Задуматься я себе не позволяла. Что он там говорит? Замуж? Жизнь без меня невозможна? Мне — право — это всего лишь слышится. Это всё и вовсе странный сон моего воспалённого разума.
— Лиза, — он сжал кулаки.
— Встаньте, будьте добры.
— Не встану. Мне нравится смотреть на вас отсюда.
Я не нашлась, что на это ответить.
— У меня нет слов, чтобы объяснить вам свои намерения очевидно, я столько всего продумал, запланировал — но не этот разговор. Почему-то мне казалось, я просто скажу вам — «Идёмте же со мной!» — и вы пойдёте.
— Наивное предположение.
— Какой я дурак, — он сверкающе улыбнулся. — Даже сейчас ваша едкость пленит меня, как я раньше мог с этим бороться? Лиза, я хочу, чтобы вы были мне женою. Я всё для того подготовил. Вам нужно лишь сказать мне «да» сейчас, и мы отправимся в часовню, а после, вместе — в Сибирь.
— Зачем же вам в Сибирь?
— Потому что там будете вы. Я не могу вас отпустить одну.
— Я поеду с Ильёй.
— Вы поедете со мной, — сказал он твёрдо. — Я поеду за вами независимо от вашего согласия.
Прямой взгляд в глаза. Ещё секунду назад он извинялся, пытался убедить меня, что я хозяйка положения, но не выдержал долго — князь у моих ног, определённо, руководил всем: моментом, мной, моим будущем. И это странно нравилось, пробиралось под кожу. Разум и сердце кричали вместе — отпусти вожжи, будь слабой, отдай себя ему — и он справится! Но не всё так просто…
— Почему же вы передумали? Недели не прошло, как я предлагала вам себя — и вы мне тогда отказали. Что вам мешало сказать мне «да», и что изменилось сейчас?
— Я постарел и я калека, Лиза, — сказал он просто. — Половина меня слабее ребёнка. Меня мучают кошмары каждую ночь, нередко я валюсь с ног без повода, я страдаю от боли и, бывает, кричу во сне. Я предатель и трус — я делал всё то, что вы ненавидите. Так отчего же мне желать быть с вами? Портить вам жизнь? Обрезать крылья? Я мечтаю для вас о другой судьбе…
— И что же сейчас? Всего этого нет? Вы излечились, помолодели? — спросила едва слышно.
— Этого не произойдёт уже никогда, — в его голосе отчётливо слышалась горечь.
— Так что же изменилось?
— Я мог оставить вас здесь — в этом поместье, с людьми, которых вы знаете, которым доверяете. Я мог бы даже терпеть Мирюхина, а может — хотя мне тошно об этом думать — вашего мужа, кем бы он ни был…