— Правильно думаете, — я отстранилась. — Возьмите поводья и идёмте. Я ужасно замёрзла.
«Тыкать» князю язык не поворачивался — да я даже в мыслях смущаюсь называть его по имени!
— Я люблю тебя, — послышалось за моей спиной.
— И я вас, — не стала врать. — Поэтому давайте поторопимся.
Как ни странно, с этого момента путь показался мне куда проще.
Глава 29
Петергоф
Воронцова дача
Часовня Святого Архангела Михаила
Когда свидетели и священник уже отчаялись, дверь в часовню распахнулась, явив сначала промокшего насквозь князя, а затем и Лизу. Они были по колено в грязи, Лиза безуспешно попыталась скрыть лицо, увидев Толстого, но мокрый платок не поддавался, и Лев деликатно отвернулся, позволив даме привести себя в порядок.
— Лиза! Демид! Господи, что с вами стряслось? — воскликнула Катя.
— Небольшое испытание, — Демид с улыбкой посмотрел на смущённую Лизу.
— Катя, и вы тут? Вы знали?
— Узнала намедни, его светлости нужны были свидетели. Вот, — она накинула на голову Лизы полотно, закрывая с ног до головы. — Поторопитесь.
— Где вы это взяли? — графиня с удивлением посмотрела на подругу сквозь тончайшее кружево, обшитое бриллиантами.
— Одолжила у императрицы, — Тютчева хитро улыбнулась.
— Она знает? — Демид напрягся.
— Полагаю, догадывается. Впрочем, не фата ли доказательство тому, что эту авантюру она одобрила?
— Будет надеяться…
— Вот, — Лев, поняв, что Лиза уже спряталась за фатой, подошёл ближе и передал Демиду кольца.
— Поторопимся же, дети мои. Уже рассвет, скоро сюда начнут стучать прихожане… да и свечи почти истлели.
И правда — Лиза осмотрелась — всё вокруг светилось золотом, но свечи держались из последних сил — воск оплыл, покрывая подсвечники и пол. Они определённо задержались.
— Начнём же…
С этого момента Лиза плохо слышала происходящее — так сильно билось её сердце.
Они подошли к аналою, покрытому белым полотном.
— Добровольно ли ты пришла сюда, раба Божия Елизавета?
— Да…
— Добровольно ли ты пришёл сюда, раб Божий Демид?
— Да.
Лев и Катя подняли над их головами венцы. Зычный голос священника, читающего отрывки из Евангелии, казался неестественным, эхо разносилось над сводами часовни, перекрывая и треск постепенно затухающих свечей, и звук дыхания присутствующих, и звона бьющихся о землю и своды капель.
— В начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово…
Лиза смотрела вниз. Фата словно защищала её от окружающего, но в то же время она вдруг почувствовала себя оторванной от мира.
— Поднимите руки свои…
Священник медленно связал их руки епитрахилью и повёл вокруг аналоя, воздавая хвалу Господу. Мысли Лизы смешались, она просто делала, что говорят. Вдруг стало страшно — снова.
Но нельзя отступать.
Они остановились.
— Что Бог сочетал, того человек да не разлучает, — епитрахилью вернули на аналой. — Подайте друг другу руки…
Лиза повернулась к Демиду, протянув дрожащую ладошку. Его рука — горячая и суха — обхватила нежно, но уверенно. Кольцо оказалось в самый раз.
— Теперь ты, — шепнул Демид, когда ожидание затянулось.
Лиза взяла кольцо из его рук и, уже едва видя происходящее в полумраке, надела кольцо на указательный палец Демида.
— Венчается раб Божий Демид с рабой Божией Елизаветой… Господи, Боже наш, славою и честию венчай их!
Последний молитвенный напев. Демид так и не отпустил её рук, и это странным образом успокаивало. Он здесь, с ней, рядом. Теперь всё будет совсем иначе.
Венцы оказались на их головах. Лев и Катя у в унисон облегчённо выдохнули и отошли в сторону.
— Целуйте друг друга в знак мира и любви. Сей поцелуй да будет запечатлением вашего брака перед Господом и людьми.
Лиза затаила дыхание. Ей вдруг стало нехорошо — она вовсе забыла про эту ужасную традицию. Разве можно совершать такое прилюдно, да ещё и в доме Господнем?..
Она замерла, ожидая поцелуй, как страшную кару.
— Не здесь, — твёрдо сказал Демид, сжимая ладони Лизы. От сердца отлегло.
— Как угодно вам. Благословляю вас в любви и верности перед Богом. Пусть любовь эта будет чиста и праведна, и Бог даст вам мир и согласие.
Произошедшее растрогало Лизу до слёз. Демид — понявший её переживания без слов, священник — принявший их решение с благословением. Ей стало так легко на душе, и вдруг вера в то, что всё будет хорошо, что всё правильно, захватила её с головой. Она ответно сжала ладони Демида и улыбнулась, зная, — даже в полумраке, даже за фатой, он увидит её улыбку.