Васе от таких слов вновь сделалось так же плохо, как и в то памятный вечер. Он быстро понял, что слегка с угрозами переборщил. Сам-то он плохо помнил те рвотные страдания в кустах, но Володя специально назавтра после плотного завтрака провел его на экскурсию к местам боевой славы, где Вася ускоренно добавил к общей кучке, съеденный через силу завтрак. Вышел он сам и без особых напрягов.
— Ладно, — примирительно согласился Вася, опасаясь за последствия таких разговоров и угроз. — Так уж и быть, никакой отсебятины. Только включу, потом перемотаю и повторю. Вот не пойму, зачем два раза? Ты там, на пленке и так повторяешься.
— Да туго до Евгения доходит все, словно гул из бочки, а слов практически никаких. Просто намеки на нечто. Это еще хорошо, что он сообразительный, и понимает, на какую тему глюк.
Нет, решил Евгений, здесь в этот раз близость аппарата не причем. Если раньше этот монотонный гул, сквозь который просачивались слова опасения за мир и предостережения о катастрофе, звучал поблизости от аппарата, то сегодня он добивал его на работе. Даже Сергей заметил болезненное состояние Евгения, но сам промолчал, а лишь намекнул заму, что сегодня Климов сам не свой. И на похмелье его состояние не похоже. Однако, вид еще тот. Зам, волнуясь за состояние сотрудника, решил предложить медицинскую помощь.
Но Евгений от лекарственных услуг отказался, уже догадываясь о природе этого гула с засекреченным предупреждением, поэтому и отпросился до завтра домой, чтобы отлежаться на диване, где и сосредоточиться на этом неожиданном послании неизвестно откуда. И чего они пристали к нему с его "Пауратом", какая еще такая может быть угроза всему миру от его мирного аппарата. Да он самый мирный из всех изобретений, и самый безобидный на фоне других мировых открытий. Да еще этот нудный знакомый голос долбит о срочных каких-то изменений его параметров. Грамотней меня, что ли? Будто Евгений какого-то монстра соорудил.
Софийка прибежала из школы и очень удивилась, увидев отца дома, лежащим на диване.
— Привет, папа, у тебя сегодня выходной? Так вроде мы вместе на работу выходили, а ты раньше меня вернулся.
— Нет, милый ребенок, просто воспользовался твоим грамотным полезным советом. И ты оказалась очень даже правая. Они меня сегодня решили добить окончательно и принудить к повиновению. И голос ужасно знакомый, словно мой из детства.
— Папа, а если они правы? — серьезно и озабоченно спросила Софийка, присаживаясь рядом с папой на диване. — Они хотят, чтобы ты совсем отказался от науки, или просто модернизировал готовый уже свой "Паурат", поскольку сейчас он для них опасен?
Теперь Евгений еще больше удивился и сильней заподозрил Софийку, что она заодно с ними. Не мог маленький ребенок с таким образованием так по-взрослому задавать вопросы. Его даже ошарашили такие откровенные ее познания в тех планах, которые предлагают ему именно в плане изменения параметров. Такой вопрос мог звучать из уст человека, которому хорошо известны, как его личные намерения, так и намерения этих надоед. Неужели она заодно с ними?
— Папа, что с тобой? Ты как-то странно смотришь на меня, словно увидел впервые, или нечто удивительное во мне.
— Извини, показалось, но такое нереальное, что я даже вслух не буду произносить свои сомнения.
— Папа, а тебе что такое показалось? Я даже заподозрила, что у тебя сомнения во мне возникли.
— Вот это самое и показалось. Ты сейчас говоришь со мной каким-то чужим языком. Слишком умным для маленькой девочки.
— Нет, папочка! — засмеялась Софийка, поскольку ее рассмешили папины подозрения и его глупый вид. — Как ты мог так подумать. А говорю я так, потому что мы с тобой уже так долго каждый вечер по-взрослому разговариваем. Вот я и повторяюсь за тобой. А если правду, то даже иногда сама не совсем понимаю те слова, что произношу. Еще немного, и я такая же умная буду, как и ты.
Евгений, словно его выпустили из тесных и душных пут, весело и громко рассмеялся. Действительно, чего это он вдруг заподозрил в Софийке некоего агента из параллельного мира! Она еще мала, вот и повторяет все подряд, впитывая всю информацию, словно губка. А если учесть такой факт, как ее природный ум и способность к познаванию нового, так она почти полностью вместе с ним и освоила его аппарат. Он же с ней все вечера откровенничал, словно с равным напарником и спорил, как с оппонентом по вопросу "Паурата". Понял ошибку с семьей, вот и наверстывал упущенное с Софийкой, отрываясь в обязательном порядке минут на тридцать-сорок. Немного погодя из нее получится полноценный помощник.
— Понимаешь, Софийка, они настойчиво просят изменить некоторые параметры и слегка изменить направленность "Паурата". Я обязательно разберусь и найду свою ошибку. А саму науку бросать мне никак нельзя. Она во мне целиком и даже больше меня, и без нее я просто никто в этом мире. Пустота. Вот что, мой милый ребенок, я понял главную свою ошибку в жизни. Мне нужна вся моя семья. И это очень плохо, что рядом с ними чужой дядя, которому они мешают и совершенно не нужны. Самое страшное для ребенка, а ты такой факт намного лучше знаешь меня, когда он не нужен близким или своим присутствием мешает. А они мне очень нужны, даже точнее скажу: они нам с тобой нужны. И Светлана мне нужна. Она — моя жена, я ее люблю. И ушла к нему не потому, что разлюбила, а просто почувствовала себя в этом доме ненужной.
— Правильно, папа, женщины, как дети: им ежедневно необходимо повторять и повторять, что ты их любишь и в них нуждаешься. Тогда легче и трудности пережить.
— Ой, ну, какая ты у меня умная, так это что-то! Собирайся, прямо сейчас и пойдем менять свою судьбу.
— Папа, зачем спешишь! — засмеялась Софийка. — Не надо никуда бежать. Они же еще и с работу не пришли.
— Да, — вынужден был согласиться Евгений. — Ты-то у нас вон, какая умная, а я опять глупость ляпнул. От того и случаются со мной все эти передряги. Хотя, благодаря своей глупости я и встретил тебя. Понимаешь, не всегда отсутствие разума бывает вредным.
— Ладно, папа, оставим самокритику, и давай готовиться к встрече. Нам же теперь понадобится в два раза больше продуктов. И на ужин приготовим чего-нибудь вкусное. У тебя есть предложения? Нужно к такому моменту красивый и богатый стол накрыть.
— Положусь на твой вкус, — отмахнулся от такого непривычного напряжения ума Евгений. Он привык, есть все подряд, что подают на стол, лишь бы свежим и съедобным было.
До появления Софийки Евгений обходился бутербродами и булками с чаем. А Софийка помешана на кашах и макаронах с сосисками. Но ради здоровья ребенка Евгений научился варить супы, и обязательно в обед указывал ей съедать тарелку первого блюда. Правда, уговаривать ее не приходилось. Софийка любила, есть все подряд. Многие мамаши обзавидовались бы такой всеядностью. Так что, у Евгения абсолютно не болела голова по вопросам питания. Спасал еще такой факт, что Софийка освоила простейшую кулинарию, и сама с радостью готовила для себя и папочки простейшие блюда. Но в этом варианте объявились некие непредсказуемые аспекты. Ведь она не знает кулинарные пристрастия двух детей и самой мамы.
— Папа, а твоя жена позволит мне называть ее мамой? Ведь она пока даже не знает о моем присутствии?
Евгений вздрогнул от неожиданного вопроса. Он почему-то в этот момент и не подумал, кем же его Софийка станет для всей семьи, сумеют ли они воспринять ее и посчитают ли своей? Ведь теперь для него самого она превратилась в самого любимого и желанного члена семьи, его дочуркой. По праву и закону природы. Он ее родил там, на мосту, лично своими руками вырвал из смерти. И теперь несет ответственность за ее детство, юность и, дай бог, всю оставшуюся жизнь.
— Мамой. Обязательно мамой. Она у меня замечательная. Это я немножко плохой.
— Ой, вот только не наговаривай на себя! — возмутилась Софийка. — Разве такие плохие бывают? Ты, наверное, сам не видел плохих мама и пап. А я с ними много лет прожила.
— Да? — наигранно удивился Евгений, счастливый и довольный таким признанием. — Я с тобой не буду спорить, но категорично заявляю, что мы официально со Светланой оформим твое удочерение. А Сережка с Наталкой спорить не станут. Вы обязательно подружитесь. Они у меня тихони. Любят в тихие игры дома играть. Мне порою даже их услышать хотелось. А они замрут в игре, словно их и нет дома.