– Я тем более не поняла. Я несообразительная. Вы только учтите вот что. Папа всю жизнь занимался одним Федором Михайловичем.
Загадка наверняка тоже про него.
Дверь в квартиру была нараспашку. Николас заглянул в коридор и вскрикнул. На линолеумном полу лежало неподвижное тело. Из-под задравшегося халата торчали варикозные ноги, в безжизненно вывернутой руке был стиснут стакан. Квартирная хозяйка!
Валя быстро прошла вперед, наклонилась. Присвистнула.
– Отрубилась не по-детски. Реанимировать бесполезно, до завтра не прочухается. Эх, много я ей дала. Хватило бы двадцатки, на пиво.
А Рулет, похоже, не появлялся. Где его черти носят?
Проводили Сашу до подъезда (она жила через двор, в доме напротив), поехали на Солянку. По дороге, чтобы не терять времени, переговаривались по мобильному.
– Саша права, – размышлял вслух Фандорин. – Загадка про Достоевского. «Феденька» – это, конечно, он.
– «Му-му» опять же, – подхватила Валентина. – Я кино смотрела. Там мужик один, глухонемой, собачку утопил, ее Му-му звали.
При знании нескольких иностранных языков, всяких компьютерных штучек и китайско-корейских мордобойных премудростей фандоринская секретарша была поразительно несведуща по части литературы. Из чтения признавала только глянцевые журналы и цветные таблоиды.
– «Му-му» написал Тургенев. Эх ты, невежда.
Фандорин рассоединился, чтоб не мешала думать.
Схема дальнейших действий понемногу вырисовывалась.
Остановился у книжного супермаркета, купил компакт-диск «Весь Достоевский», выпущенный издательством «Культуртрегер» – как раз то, что нужно.
В офисе усадил Валю за компьютер, велел задать поиск по всем текстам Достоевского на слова «Му-му», «Феденька», «полстолько», «подниму». Сам же решил заняться биографией классика. Дома, на литературоведческой полке, стоял отличный двухтомник «Достоевский и его окружение». Ежедневная мука – урок музыки – уже закончился, дочку из театрального кружка сегодня обещала привезти жена, потом она до вечера уедет в редакцию. Значит, можно спокойно поработать. Геля девочка самостоятельная. Сама поужинает, а потом будет сидеть у себя в комнате, читать книжку или общаться со знакомыми по интернету. В последнее время она стала какая-то непривычно тихая. Надо бы найти время, попробовать ее разговорить. Но сначала ребус.
Однако дома Фандорина поджидал неприятный сюрприз.
Урок музыки, действительно, закончился, но преподаватель не ушел – Алтын поила его чаем.
– Геля позвонила, попросилась в кино. Так что у меня образовался лишний часок, – сказала она, как-то не очень обрадовавшись появлению мужа.
Нике ужасно не понравилось, как ярко блестят ее глаза. А еще он уловил запах духов, которые жена берегла для особенных случаев. Между прочим, и «часок» давно уже миновал.
Делать нечего, пришлось поучаствовать в чаепитии, иначе получилось бы неприлично.
– Слава так замечательно про музыку рассказывает! – воскликнула Алтын с совершенно несвойственной ей восторженностью. – Продолжайте, Слава, продолжайте!
«Слава»?
Лауреат мелодично позвякал ложечкой, размешивая сахарозаменитель в парадной веджвудской чашке (подарок тети Синтии).
– Ах, ну даже не знаю, как это объяснить. Я такой косноязычный, – звучным, но, на вкус Николаса, ужасно жеманным голосом заговорила знаменитость. – Когда я играю, я словно умираю. Меня нет. Мозг, тело, сердце – всё перестает существовать. Жизнь остается только здесь. – Он встряхнул своими невозможно красивыми пальцами. – Но зато её очень много, гораздо больше, чем во мне обычном. Понимаете, нет?
«Да, да!» – закивала Алтын, глядя на гения обожающими глазами.
– Мои руки живут сами по себе. А я смотрю на них и только диву даюсь. Черно-белая клавиатура, и над ней сами по себе летают две руки. Вот здесь белые манжеты, а выше – чернота. Ничего не вижу, только две руки, представляете? Это ни с чем не сравнимое чувство. Ну не странно ли? Ощущаешь себя придатком к собственным конечностям. Они будто принадлежат не мне, а какому-то иному существу. Наверное, Богу.
Похоже, Ростислав Беккер мог разглагольствовать о себе любимом сколь угодно долго. Поразительно, но жене эта напыщенная болтовня несомненно нравилась. На мужа она ни разу даже не взглянула.
Ну конечно, растравлял себе душу Ника. Идеальная пара: красивая, волевая женщина с незаурядной практической сметкой и декоративный, неприспособленный к жизни мужчина. Вроде меня, но только лучше: гораздо декоративней и в тысячу раз талантливей.