Стою, не знаю куда податься. Флешбек галопом пробежал перед глазами и исчез.
— Навевает воспоминания, да? — произносит она глухим, странным голосом.
— Ты…Ты о чем?
— Проваливай!
Свалил. Пока ехал до Ангелинки размышлял о том, как мы влияем друг на друга. Как крохотная мелочь с твоей стороны в отношении другого человека может перевернуть или сильно задеть его. Задеть надолго, иногда — на всю жизнь. А ты ни сном, ни духом об этом, живешь, в ус не дуешь, а человек годами ходит, пораненный твоей скромной персоной.
Да, да, да, согласен, плюнуть в человека — не мелочь. Каюсь. Не знаю чем я тогда руководствовался. И не горжусь этим.
Ладно, блин, мне чудовищно стыдно! На светофоре не заметил как появился долгожданный зеленый: жгучая волна вины захлестнула меня и крутила в себе. Благо яростные бибиканья вернули в реальность.
Как я мог о таком забыть?!
***
— Колись. Чем днем занимался?
Сижу, делаю вид, что щелкаю каналы и ищу нечто интересное на плазме. Лишь бы не смотреть на тетку. Чего-то она побледнела за последние пару дней, не снимает платок с головы, синяки под глазами, похудела. Истощала. Странно.
— Работал, — говорю и вкладываю в слова беспечность с гордостью, только бы убежать от ее болезни и размышлений о будущем.
— Что? Не расслышала?
— Работал, говорю, — нахожу какое-то музыкальное шоу на далеком сто каком-то канале. От остальных с ума сойти можно, честное слово. В какую помойку превратилось ТВ. Если у нас что-то долго существует, рано или поздно, оно превратится в дерьмо. Идея, организация, товар, человек, технология — неважно. Проклятие такое или глупая судьба?
Подсаживаюсь к тетке, беру ее руку в свою.
— Ты что, родной? Приболел? Работать-то? — продолжает иронизировать тетушка.
— Нет. Решил взяться за ум и строить свою жизнь, как все, — выговариваю серьезно. — Сейчас вот будет работа-дом, как у всех. Потом ипотека, у всех как. Потом найду девушку, почти первую-встречную, но которая позволяет в себя потыкать время от времени, а мне станет лень искать далее, как у всех. Поэтому женимся, как все. Наделаем кучу идиотских фоток, засирающих ленту всем как у всех, пару фоток у памятных мест, фотки в смокингах, белых платьях. Ну как у всех. Потом дети, я начинаю спиваться от ненавистной работы и бытовухи, с женой тошнит друг от друга, она, если не скукожится, то налево, я — сначала тоже налево, потом в бутылку, как у всех. Я пару раз ее колочу, ребенок вырастает дебилом, ненавидит нас, мы, в глубине души, его. Умираю в полтинничек. С пузом. И улыбкой на устах, что это говно, окончилось, наконец. Как все.
Ангелинка слушала меня внимательно. Иногда, правда, взгляд ее расплывался и рассредотачивался. Я посмотрел на капельницу. Что-то крупнее и больше, чем ранее эта капельница. Эта треклятая оранжевая капельница.
— Разговорчивый ты больно сегодня, — еле слышно замечает тетя.
— Знакомую встретил. С которой не самые хорошие отношения. Расстроила эта встреча, — признаюсь.
— Так где работаешь-то? Не томи.
Отвечаю. С трудом, но тетка смеется.
— Эх…Проиграла перстень я свой, — произносит она. — Как же он метко угадал, смотри ж ты.
— Какой перстень? Кому проиграла?
— Мы с Максимом поспорили насчет тебя.
— И?
— Я сказала, что ты ближайшие пару лет будешь фиги пинать или займешься недвижимостью. А он так и сказал: пойдешь или в сутенеры, или в секс-шоп.
Ох уж этот мне Максим Генрикович, так его эдак.
— Апельсины вон кушай. Принес тебе, — говорю недовольно.
Сидим какое-то время в молчании. Держу ее за руку, стараюсь ни о чем не думать. А она, похоже, хочет что-то сказать мне. Но никак не решается.
— Работать значит пошел… — задумчиво протянула она.
Я молчу.
— А я недооценила… — продолжает.
— Все нормально. Это временно. Я замещаю.
— Я не про тебя. Недооценила. Дура старая, — проговаривает тетушка. Я совсем напрягаюсь.
— Ангелин, либо ты прямо говори что имеешь в виду, либо не говори ничего.
Она сжала мою руку, взглянула на меня. С ужасом заметил отблеск слез.
— Смысла нет, чего расстраиваться лишний раз. Скажи лучше: ты помнишь, где у меня лежат накладные и документы на антиквар? — спрашивает тетя.
— Помню. В сейфе? Пароль тоже помню.
— Настанет момент. Сам поймешь какой. Выгреби весь этот сейф и вывези максимально возможное количество вещей из моего дома. Потом продашь. Понял меня?
Она договаривает фразу едва слышно, глаза у нее закатываются. Приборы эти всевозможные начинают пикать и пиликать.
— Спрашиваю, понял меня? — хрипит она, дрожа всем телом.