День этот был ужасным во всех отношениях. Казалось, что в бане пройдет вся твоя жизнь. Время тянулось мучительно долго.
Мама водила меня в это ужасное место вплоть до сноса бани. В 1957 году я в единственный свободный от учебы день шла в в баню. По нынешним меркам моя школа была очень далеко от дома. Но это была ближайшая школа номер 28. Идти от Третьего Крапоткинского переулка до неё хороших три-четыре остановки по очень неинтересной и некрасивой улице с серыми заборами, за которыми стояли частные дома и какие-то государственные шарашки типа продажи палок, бочек и просто пирамид из старых ящиков. Посреди этой дороги стоял маленький магазинчик, сельский лабаз, куда мы относили сэкономленные на завтраках копейки. Брикетик кофе с молоком был похож на экзотическую конфету. Стоил 8 копеек, как булочка со сладкой белой поливкой или сто грамм соевых конфет под названием "Кавказские", обалденно вкусных. Их помещалось в кулёк серой плотной бумаги ровно шесть с половиной штук.
Но вернёмся к бане. Моя первая учительница Ядвига Адольфовна задала нам наизусть стихотворение про медведя, который продирался сквозь лесной валежник. Почему я не запомнила это задание - мне неизвестно. Скорее всего в тот момент я попросилась выйти. Я не могла ходить в туалет при всех - такие туалеты были в нашей школе — без дверей и стенок кабин. Отпрашивалась на уроках. Вот так получилось, что я не знала задания и не выучила стишок. Урок чтения в тот день был для меня настоящим шоком. Все рассказывали стихотворение наизусть, а я — очень обязательная девочка, с которой папа всегда делал уроки - не знала его. Я даже не знала, что его мне задали! Cпрашивали всех и дошла очередь и до меня.
— Я не выучила.
— Почему?
И я назвала самую, на мой взгляд, весомую причину: "Мы ходили в баню". В те далекие времена детей, не справившихся с домашним заданием, заставляли оставаться после уроков и учить то, что не выучено.
Папа, обеспокоенный тем, что я долго не возвращалась из школы, пошел встречать первоклассницу и нашел меня в классе с букварём. Напротив сидела учительница и проверяла тетради.
Ядвига Адольфовна вышла в коридор и они с папой о чем-то беседовали там.
Он меня не ругал. Мы спокойно пришли домой, всю дорогу разговаривая на отвлеченные темы, меня никто не укорял за мою ложь, и было немножко непонятно — провинилась я или нет.
В школу меня отправляли загодя, и я приходила за минут 20, а то и за полчаса. А вот в тот день я пришла прямо к звонку, едва успела усесться за парту, как в класс вошла Явига Адольфовна и сразу спросила: где дежурные? Почему такая грязная доска? Я подняла глаза на доску - действительно. Она вся была зарисована коляками-маляками, там явно трудился не один ученик. А мокрой тряпки, чтобы вытереть это безобразие возле доски не было.
— А где же ваша тряпка? —был второй вопрос учительницы.
Со второй парты поднялся толстый отличник Юра Пикус:
—Это Наташа Лось замазала доску, а тряпки развесила на цветах.
Я в ужасе взрогнула от такой напраслины.
— Да. это Лось, это она, — закричали другие дети.
На подоконнике в классе всегда стояло два горшка с геранями, но в этот день они чудесным образом размножились, и на каждом растении аккуратно была развешена дырявая серая тряпка. Я сразу почувствовала, что меня воспитывают таким примером лжи. Однако, урок скоро начался, а я не заплакала и не обозлилась. Мне было как-то совершенно все равно. Оценила поступок не свой, а Явиги Адольфовны. И больше всего было обидно, что в этом участвовал и мой папа. Лучше бы он меня сам поругал и объяснил что-то . У него явно не было таких ужасных впечатлений от бани,как у меня. Так я узнала, что взрослые умеют бессовестно врать, и ложь их значительно отвратительнее, чем мои невинные фантазии.