Новые эльдары в зеленой броне влетели в неорганизованные ряды Детей Императора, изолируя отдельных воинов и с беспощадным изяществом расправляясь с ними.
— Спиной к спине! — крикнул Байл, усиливая громкость вокса, чтобы его голос пробился сквозь вой какофонов, — Не давайте им разделить нас!
— Мне кажется, я уже слышал эту песню, — заметил Олеандр, со свистом опуская меч на эльдарский клинок, — Слова другие, но мелодия та же. Это так успокаивает.
Он крутанулся в сторону, освобождая путь Арриану, который тут же бросился мимо, выставив перед собой фальксы. Оба вонзились в грудь захваченному врасплох ксеносу. Арриан дернул плечами, и эльдар распался на кровавые куски.
— «Успокаивает» — не самое подходящее здесь слово, — сказал он. Заметив, что шумодесантники собираются в дальней стороне площади, он добавил: — Не знаю, что они делают, но им лучше делать это побыстрее. — Затем он покосился на оружие Олеандра, — Новый меч?
— Подарок на память, — ответил Олеандр. — Вы прибыли к самому финалу представления, повелитель. Как пунктуально!
— Хватит острить. Что задумал Рамос со своими братьями? — спросил Байл.
— Осмелюсь утверждать, что мы узнаем прямо сейчас… Слушайте!
Крик какофонов поднимался все выше и выше, достигая невозможного крещендо. Он поднялся так высоко, что даже улучшенный слух космодесантников больше не мог его услышать, но мог мир-корабль. Когда пронзительный вой поднялся до ультразвука, корабль затрясло сильнее. Земля под ногами вздымалась и шла волнами. Психокость отслаивалась, обнажая мигающие сети, которые вскоре охватывало пламя сверхъестественного света. Башни стонали, мосты от резонанса слетали с опор. Площадь стала эпицентром мощнейших вибраций, распространяющихся во все стороны. Купол над ними треснул, воздух хлынул наружу. Один эльдар покачнулся и завыл, когда его камень души лопнул от звука.
Одна башня взорвалась от резонанса. А затем еще одна и еще. Четвертая, пятая. На площадь с мощью божественных кулаков посыпались камни, поднимая облако пыли. И эльдаров, и космодесантников сбивало с ног и погребало под тоннами обломков с разрушающихся верхних уровней.
Затем наступила тишина.
Байл с трудом поднялся, не переставая кашлять. Пыль и частицы психокости забили ему все респираторы. Голова болела от прошедшей вибрации.
— Мне кажется… Мне кажется, сейчас точно надо улетать, — проговорил он, ища взглядом остальных. Он нашел Арриана и Олеандра, засыпанных пылью. Через развалины к ним пробиралось несколько групп из Детей Императора, пытающихся объединиться после перенесенных потерь и выбраться из ловушки, в которую они с такой радостью попали, — Идем к «Когтям ужаса».
Где-то тихо рассмеялись. Обернувшись настолько быстро, насколько позволяли уставшие, измученные стимуляторами мышцы, он заметил всполох зеленого, золотого и черного. Из пыли выбежала знакомая разноцветная фигура с опущенным мечом, и он с опозданием узнал арлекина, который напал на него на Грандиозной. Но на этот раз не он был его целью. Олеандр крутанулся, но он был слишком медленным в сравнении со своей смертью.
А потом между ними оказался Цимисхий, бросившийся наперерез, как железный бык. Из-за его вокс-решетки несся бессловесный рев — первый звук, который он издал на памяти Байла. Арлекин крутанулся на пятках, мгновенно меняя направление. Его клинок промелькнул в воздухе, и рев Цимисхия оборвался. Цепной топор выпал из руки. Он упал на колени. Арлекин отступил, на мгновение замерев в нерешительности при виде этого непредвиденного события. Олеандр метнулся вперед, делая выпад, — и голова мастера труппы, украшенная высоким гребнем, покатилась в вихре пыли.
Остальная труппа исчезла в тени так же быстро, как появилась, и только разноцветные пятна на их одежде мигали, как огоньки. Байл огляделся. Цимисхий оказался не единственной жертвой. Больше половины стоявших рядом Детей Императора были мертвы или умирали. Савона и Мерикс были живы, но ранены. Выжившие стреляли в пыль, тратя немногочисленные боеприпасы на тщетные попытки попасть в арлекинов.