Олеандр некоторое время пел вместе с ними, то повышая, то понижая голос одновременно с ветром. Это была старинная песня — старше даже, чем Урум. Он узнал про нее на Лаэране у выжившего из ума поэта по имени Кастинь.
— Странно ночью, когда черные звезды горят, и странно луны в небе кружат… Скоро песни Гиад зазвенят…
Инстинкты побудили его развернуться, а меч внезапно оказался в руке, словно по собственной воле. Первого зверя он разрубил надвое, выплеснув его дымящиеся внутренности на медленно пульсирующую землю. Тот завопил и задергал конечностями в воздухе, отказываясь умирать. Олеандр наступил ему на череп несколько раз, пока зверь не затих, и повернулся, не прекращая петь. Другой решил подняться по навесу из плоти и кости, но Олеандр заметил, как зверь осторожно подбирается к нему, и услышал, как стучат зазубренные конечности. Он опустил руку к пистолету.
Позади раздался скрежет.
— Умно, — проговорил он и, выхватив пистолет, резко обернулся и выстрелил. Мерцающий зверь бросился вперед, но тут же рухнул на землю. Олеандр крутанул меч и сделал выпад назад, пронзив второго зверя, прыгнувшего на него с высоты. Когти заскребли по силовой броне, вытянутые челюсти бесцельно защелкали. Глаза-целеискатели сканировали лицо воина в поисках уязвимых мест. Олеандр сделал шаг назад и ударил мечом в одно из искривленных деревьев, сбрасывая умирающее животное с клинка.
Он потыкал дергающееся существо оружием. Его создала не природа, что было очевидно по блестящим перьям и сенсорам, выступающим из плоти, как шипы. Впрочем, природа на этом мире и не властвовала. Сторожевых зверей выращивали в резервуарах из базовых кислот, растягивая и обрезая до нужной формы. Он лениво поднял меч и попробовал едкую кровь, замаравшую клинок.
— Пикантно, — сказал он, — С легким намеком на настоящую. Лучшая твоя работа на данный момент, повелитель.
Олеандр улыбнулся собственным словам. Долго он не пользовался этим обращением — с тех пор, как покинул эту планету. С тех пор, как его повелитель и владыка Урума изгнал его за преступления. Олеандр тут же прогнал эту мысль. Воспоминания причиняли боль, и погружаться в них было все равно что трогать зараженную рану. Удовольствия это не несло — только муку. Некоторые последователи Слаанеш утверждали, что эти два ощущения — одно и то же, но Олеандр знал, что это не так.
Он пнул до сих пор конвульсивно дергающееся тело и отвернулся. Поблизости что-то застучало. Характерный стук серебристых конечностей был единственным шумом, которым сторожевые звери себя выдали. Несколько из них вырвались из неестественного подлесья и бросились к нему. Глупо было думать, что их будет всего трое. На этой планете неумеренность была такой же добродетелью, как и везде.
— Что ж, промедление смерти подобно, — произнес он, кидаясь им навстречу. Их было не меньше десяти, однако они двигались так быстро, что точно сосчитать не получалось.
Похожие на клюв морды стучали по его броне, пока он пытался пробраться через них. Гладкие когтеобразные отростки сдирали с керамита краску, а хвосты кнутами били по ногам и груди. Они пытались повалить его на землю. Он направил меч острием вниз, разрезав пополам одно из ртутных существ. Вверх брызнул кислотный ихор. Затем открыл огонь из болт-пистолета, и взрывные снаряды пробили в его противниках несколько дыр размером с кулак.
Атака неожиданно прекратилась. Выжившие сторожевые звери разбежались так же быстро, как появились. Олеандр ждал, осматривая окрестности. Он убил троих, остальных кто-то отозвал, и он, кажется, знал, кто именно. До него донеслись резкий хрип дыхания в гуманоидные легких и вонь искусственно созданной плоти.
Олеандр выпрямился и вложил меч в ножны, не протерев.
— Чего вы ждете, дети? — Он поднял болт-пистолет и показательно убрал его в кобуру. — Я вас не трону, если будете себя хорошо вести.
Он развел руки в стороны, подальше от своего оружия.
В поле зрения показались неестественные силуэты, не такие обтекаемые, как сторожевые звери. Несмотря на причудливость конечностей, двигались они бесшумно. Они были одеты в лохмотья, бывшие когда-то военной формой, а у некоторых ее дополняли не подходящие по размеру элементы боевой брони. Большинство держали в кривых лапах различное стрелковое оружие: стабберы, автопушки, лазганы и даже один пороховой джезайл. Остальные были вооружены ржавыми клинками самых разных форм и размеров.