Из переулка послышался глухой стук, словно набитая песком пластиковая бочка рухнула с небольшой высоты и раскололась на две половины.
Василий пошел на звук и вскоре оказался во дворе-колодце, где среди кажущихся бесконечно высокими, желтых от старости домов был едва различим квадратик неба.
В центре двора располагалась поражавшая абстракцией сварная конструкция, напоминавшая изрядно проржавевшую заброшенную голубятню. Еще один нечаянный след несбывшегося завтра. У подножия оной валялся чемодан. Вокруг были разбросаны дорогие женские вещи. Наверху кто-то был.
Лестница располагалась чуть поодаль. Вопреки всем ожиданиям, ее провисшие перекладины были тщательно отполированы. Смышленые подростки водили сюда совращаться своих размалеванных подружек в сладкие моменты произвольного отрешения от наскучивших занятий. Школа – время, когда все девочки выглядят как шлюхи, а мальчики как сутенеры, при том что секса у них нет. Как говорится – руками младенца.
Поднявшись, Василий увидел небольшую решетчатую площадку, на которой, прижавшись спиной к вообразившим себя стеной двутаврам, сидела девушка. У нее были темные волосы, крошечные черные пуговки-глаза на бежевой, в мелкую клеточку парусиновой ткани лица и фигура тощего школьника. Она, не моргая, смотрела на залитый солнцем ярко-голубой разрыв между крышами окружающих домов, отсюда казавшийся заключенным в толстую темно-коричневую рамку.
– Классный вид, – сказал Василий, присаживаясь рядом. – Часто сюда приходите?
– Только в часы, когда больше всего хочется спать, – сказала девушка негромким слегка писклявым голосом. – Синий Квадрат Творения – зрелище, доступное лишь находящимся на острее экстаза призракам гудящей ночи. Еще мгновение, и все схлопнется. Вы же слышали, что каждую секунду мир создается заново?
– Да, – ответил Василий. Она не была пьяна. По крайне мере, так не казалось. Только немного уставшей и довольно печальной. Однако ее речь сочилась тяжелой рефлексией.
– А ваши вещи? – поинтересовался он. – Вы тоже позволили им полюбоваться? Мне кажется, они скучают.
– Они мне больше не нужны, – произнесла она. – В них нет смысла. О, если бы мы только все могли быть обнажены… Но ты бы все равно не заметил моей наготы за рекламным щитом.
– Пока еще холодновато, но через пару часиков я бы тоже с удовольствие разделся, – заявил без стеснения Василий.
Девушка улыбнулась. Улыбка была красивой и какой-то странновато-наивной. Она располагала к себе. Обезоруживала, безапелляционно требуя защиты. И в то же время аккуратно загоняя разум в зону влияния ее обладательницы.
– Вася, – сказал он, собравшись с духом и протягивая руку.
– Ди, – ответила девушка.
Глава 2
– Я подозревал, что твоя работа полна интересных находок, – произнес Дмитрий, старый приятель и бывший одноклассник Василия. – Но эта и вправду на удивление примечательна.
Он был главным дизайнером по черновой и чистовой отделке небольшого, но подающего надежды кооператива. Так как мало, кто мог соответствовать его высоким стандартам, большую часть времени предприятие состояло из одного только Дмитрия. Долгое время ему удавалось совмещать в себе функции бухгалтера, архитектора, электромонтажника, сварщика и гендиректора, в основном благодаря отсутствию необходимости вести какую-либо документацию, ведь кооперация между ними происходила непосредственно в помещении его черепной коробки. Было у него еще одно мнемоническое правило, изрядно способствовавшее ведению дел. Краткая форма оного звучала как «НаПоВал» и сражала все проблемы еще на излете. Состояло оно из трех простых принципов пролетарского Дзен Буддизма: нахуй, похуй и вали отсюда, пока не сломали. Прописных истин, известных с незапамятных времен всем уважающим себя мужчинам, но многими незаслуженно забытых. Причем Дмитрий принадлежал к той редкой породе людей, что в совершенстве владели каждым из них, и в особенности последним. Так, его крошечная голова, утопленная в исполинских размеров плечи, была хорошо защищена с трех сторон массивными кусками мяса, а достававшие до пола руки, плотно обтянутые кожей цвета хаки, были способны согнуть кованный прут, не напрягая мышц. Ходил он, перекатываясь с одной костяшки на другую, и в целом больше напоминал лысую бледную гориллу, нежели образованного человека. Те, кто не любил Диму, могли пересчитать свои зубы по пальцам.
Штаб-квартира кооператива обычно располагалась в отведенном для работ помещении. Там же обитал и сам Дмитрий. По крайней мере, в те темные моменты, когда не квартировал у очередной умудренной опытом разведенки.