– В точку, – понуро отозвался Василий.
– Не расстраивайся. Зато вы в тренде, – попыталась ободрить его девушка. – Сейчас каждая новость, каждый фильм об этом. Деньги не кусаются.
– Ты не права. Все сказки, истории, фильмы про бандитов – у человечества стокгольмский синдром!
– И у тебя? – Она ехидно прищурилась, делая вид, что пропустила его замечание мимо ушей.
– Видимо. Раз я до сих пор голосую за правящую элиту, – ответил Василий.
– Адские коммунистические евреи заразили тебя гонореей – что делает с людьми комплекс жертвы… – неожиданно серьезно произнесла девушка. – Мы увязли в демократии. Современное народовластие – это возможность примкнуть к той группе элит, интересы которой в меньшей степени противоречат твоим.
– Да. Но независимо от флагов, все они снимают с себя ответственность, убирая экономические ограничения. Отказываясь от собственноручного управления, отпускают финансовую систему в свободный полет по бескрайним просторам общественного мироздания. А потом создают институты для изучения механизмов ее селекции и контроля. Все это выглядит несколько безумно и наводит на мысли о том, что выборы иллюзорны, – он сделал попытку проверить ее позицию на прочность.
– Ерунда, – отмахнулась Матильда. – Я верю в выборы, они совершенно реальны, их реальность обеспечивается борьбой за власть внутри этих самых элит. Здесь я не говорю о честности, так как обман есть всегда. Просто обманывают все.
На местечко подле Василия плавно опустилось молчание.
– Давай прогуляемся! – поймав смущенный взгляд собеседника, предложила девушка. – Не хочу вечером сидеть на работе.
Солнце за ее спиной аккуратно прощупывало горизонт короткими лучами.
Василий кивнул.
Глава 8, часть 2
Василий придержал ее за локоть. Матильда остановилась и удивленно посмотрела на него своими бездонными, широко распахнутыми глазами.
На дорожке прямо перед ними лежал большой мохнатый жук. Он отчаянно перемалывал лапками теплый вечерний воздух. Длинные усики, напоминавшие крошечные, крепко нагуталиненные щеточки, жалобно колыхались на испуганно мечущейся головке.
Василий подобрал с газона листочек, аккуратно подцепил им жука и бережно опустил на землю. Тот моментально скрылся в небрежно подстриженной траве.
– Какой ты заботливый, – наклонив голову на бок, понимающе улыбнулась Матильда.
– Страдаю от тяжелой формы пацифизма, – отозвался Василий.
– Это с тобой давно? – изобразила она кокетливую озабоченность.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Так воспитала мама. Теперь вот маюсь.
Они завернули за угол, перебежали дорогу и растворились в лабиринте старинных приземистых домов, увешанных архитектурными излишками, словно новогодние ели. Как и в случае с колючим ритуальным деревом, за праздничным фасадом скрывалось неприглядное основание. Его роль выполняли алчущие реконструкции кирпичные строения времен первой волны массового расселения. Возле очередного жилища пяти этажей от уровня пола Матильда внезапно остановилась.
– Зайдешь? – убежденно осведомилась она. – Только чур не приставать. Я знаю Кунг-Фу Панду, и он о-очень свиреп…
Перед мысленным взором Василия промелькнула фигура здоровенного амбала в вязанной шапочке с дурацкими ушками. Усилием воли он решительно отогнал подозрительный образ. Откуда взялось это наваждение, Василий не знал.
Матильда жила на втором этаже в крохотной двухкомнатной квартирке с узким глухим коридором. Из-за раскинувшейся за окном цветущей листвы свет поступал сюда лишь тоненькими просеками, создавая в помещениях особую интимность. Тесная кухня, куда девушка пригласила своего гостя, сияла аккуратностью и поистине женственной чистотой. По понятным причинам здесь готовили не особенно часто, хотя изобилие утвари свидетельствовало о нетривиальных умениях владелицы. Стены помещения были увешаны спорно графическими картинами. Их карандашная монотонность предоставляла фантазии зрителя удивительный простор. На первый взгляд хаотичные очертания силуэтов постепенно складывались в акробатически вульгарные позы. Однако их сложно было назвать людьми, скорее это были сильно мутировавшие кентавры.
– Я немного рисую, – смущенно сообщила Матильда, опуская на стол глиняный чайничек и удаляясь из комнаты, чтобы переодеться.
Василий должен был признать, суть она уловила правильно: медитация и мастурбация – кредо жизни современного искусства.
Через какое-то время раздался приглушенный звон.
– Помоги мне пожалуйста, – позвала Матильда.