Ошеломленный внезапным открытием, Василий набрал в грудь побольше ядовитого воздуха и шагнул обратно в зал.
Он обратился к бару. Ди сидела за стойкой. Там, где и обещала. Поймав ее взгляд, Василий принялся протискиваться ближе, но внезапно осекся. Девушка смотрела не на него, а куда-то сквозь. Девушка что-то говорила. Твидовый пиджак скользнул в пространстве между людьми.
Сердце Василия сжалось, будто пытаясь исчезнуть, и в ту же секунду расширилось, распустив по телу мириады леденящих осколков, словно далекая умирающая звезда. Одни прорвались сквозь кожу и стремительно запрыгали вниз по ложбинке хребта. Другие разнесли по сосудам накрывший вселенную вездесущий мрак. Взрывная волна сдавила утомленные легкие, превратив в шипение надломленный внутренний крик.
Ди, робко улыбаясь, неуверенно оторвалась от стойки и, влекомая крепкой рукой, вспорхнула в сторону выхода.
Василий ринулся вперед, силясь догнать их. Но толпа, объявшая тело своей неистовой массой, затянула его в людскую трясину. Она сомкнулась над головой в хаотичном истерическом экстазе и спустя нестерпимо бесконечные мгновения выплюнула с другой стороны. Источая отчаяние, Василий бросился в улицу. Тьма переулков была тиха и пуста. Казалось, вечность минула с того момента, как он потерял Ди из виду.
Едва успевший отскочить в сторону охранник разглядывал Василия с нескрываемо особенным интересом.
Вернуться обратно он уже не мог…
Глава 13, часть 3
Ночь, плавно спустившаяся на преющий город, заполнила его пеленой рассеянного желтоватого света, подведя окончательную черту под жизнями сотен тысяч молодых насекомых.
Большой черный седан с окнами цвета глухой тонировки стремительно рвал разомлевший эфир. Под его напором свежая табличка с новеньким красивым номером искрилась броским сочетанием цифр и букв, складывавшихся в незамысловатое: «с100як».
Опустевшее шоссе, окруженное безлюдными улочками, сливалось в сплошной размытый поток, на бешеной скорости несущийся свозь застывшее время, нарушая все мнимые законы. Словно бы каждый новый миг мог стать для него последним.
Предложение покататься было странным и простым, но отчего-то невероятно притягательным. По крайней мере, так казалось раньше.
Ди открыла окно. Горячий летний воздух ударил ее в лицо и, скользнув между прядей, разметал утомленные прической волосы по изголовью сиденья. Державшая их лента оторвалась и, совершив скованный пируэт, забилась в щель позади между подушками дивана.
- Последние месяцы… Я просто устала убеждать себя, что это такой период, что он пройдет и все изменится… – тихо произнесла Ди.
– Люди не меняются, меняется лишь мир вокруг них, корректируя устаревшее восприятие, – устало ответил Свин.
– Я не хочу в это верить, – она пристально посмотрела на него. – Но ты относишься ко всему, как к ресурсу. К друзьям, времени, даже ко мне.
– Мы живем не в социуме, а в пирамиде, составленной из неравных частей, – пожал плечами собеседник.
– И ты споткнулся на средней ступени, – разочарованно ответила Ди.
– Не самый плохой вариант, – криво улыбнулся Свин. – Некоторые сильно принижают ее ценность.
Девушка вдруг подалась вперед. Глаза ее вспыхнули:
– Все твои суждения ложны, – резко проговорила она, – ибо подвержены коррозии пропагандистских штампов, культурных атавизмов и будничных заблуждений. Лишь превращаясь в поступки, они сквозь разлом бытия изливаются в реальность, становясь материальной истиной.
– Именно, – не обращая внимания на ее раздражение, произнес собеседник.
– Тогда почему ты…
– Это город, – перебил ее Свин. – Здесь так делают все. Поле иллюзий становится реальностью, и уже не важно, из чего они были сотканы. Этот механизм особенно эффективен, когда функционирует большинство шестерней.
– И ты действительно думаешь, что все можно купить? – сокрушенно поинтересовалась Ди, предчувствуя неприятный ответ. – Даже меня?
– Я действительно думаю, что все продадут, – спокойно сказал он. – Так устроен мир. Либо трусы, либо высшее образование. В этом мире трусы победили. Бороться с ними уже бесполезно. Они у тебя в голове. Воображаемые трусы, контролирующие сознание.
– Это твой мир. Не мой.