— В моих руках, в моих, — поправил хозяин. — Вижу ты все понял. Действуй.
Курширмат поднялся, встали поспешно собеседники.
— Об остальном договоритесь без меня, — сказал Курширмат. — Склонишь Ушара на нашу сторону — награжу щедро. Если не удастся — уничтожь! Зная, что нам нужен свой человек в штабе, Ушар станет опасен для моего священного дела... Станет принюхиваться к каждому. А нам нужно будет найти другого. Иначе нельзя.
Глава IV
ЗА ЛИМОН — МИЛЛИОН
Начальник курширматовской разведки Аулиахан-тюря был осведомлен правильно: вот уже скоро два месяца, как Николай Ушаров служит в разведывательном отделе или регистроде, как его называли, Ферганского фронта. Это назначение было санкционировано полномочным представителем ВЧК в Туркестанской республике Яном Христофоровичем Петерсом.
Штаб Ферганского фронта разместился в двухэтажном здании мужской гимназии, в центре Скобелева. Напротив через широкую улицу раскинулась площадь с собором, а дальше — молодой парк, в котором, как слышал Николай Александрович, были все породы деревьев, растущих на территории Средней Азии. Город утопал в зелени. И под окнами штаба вдоль арыка росли чинары да тополя. В их тени укрылись от июльского зноя верховые лошади, фаэтоны, тарантасы, брички, выстроившиеся вдоль арыка, да и само здание с широко распахнутыми окнами спряталось в спасительной тени.
Двое часовых в выгоревших гимнастерках стояли у входа в штаб. Изредка раздавались гулкие шаги в вестибюле, и часовые мгновенно преображались: строгими становились их лица, шире разворачивались плечи. Посетитель выходил, предъявив пропуск. Один из красноармейцев накалывал бумажный листочек на трехгранный штык винтовки.
Посетителей в штабе было мало: полки и отряды Красной Армии вели непрерывные бои с басмаческими бандами и отрядами белогвардейцев; в городе остались крепостная батарея, два эскадрона конницы — резерв штаба фронта, да комендантская команда.
Из широких дверей вышел молодой военный. Он высок ростом, зеленая гимнастерка туго облегает грудь атлета. Синие офицерские галифе с красным кантом, сохранившиеся еще с империалистической, заправлены в лакированные сапоги. У него светло-русые, чуть вьющиеся волосы, зачесанные на косой пробор, густые черные брови, над губой маленькие усики.
— К себе, Ушаров? — пожалуй несколько панибратски спросил один из часовых и улыбнулся.
— К себе!.. А, да, к себе, обедать, — машинально ответил тот, занятый своими мыслями и, пригладив загорелой рукой волосы прежде, чем надеть фуражку, подтвердил:
— К себе, Семушкин. Хоть бы зашли когда. Давно не виделись.
— Служба!.. Зайду как-нибудь, — пообещал Семушкин, и когда Ушаров, подтянутый, ладный, отошел от двери, сказал с гордостью напарнику:
— Свой парень! Вместе на Мадаминбека охотились. Здешний он. По местному чешет — не отличишь от узбека или киргиза.
Николай дошел до угла, повернул влево к низкому длинному зданию бывшего губернского управления с соснами у входа. Чуть дальше — его квартира.
Вдруг, как из-под земли, вырос невысокий крепыш, одетый в чесучевую рубашку-косоворотку, подпоясанную длинным и узеньким кавказским ремешком, в матросские брюки клеш и лакированные туфли.
— Ушаров! Коля! Да-а-рагой друг! — крепыш широко распахнул руки для дружеского объятия. Глаза, губы, каждая рябинка на попорченном оспой лице лучились радостью: — Пусть я никогда не увижу Арарата, не попробую брынзы с кутемом, если это не мой лучший друг Коля Ушаров! — Они обнялись, засыпали друг друга вопросами, на которые, не ждали ответа, вопросами, которые будут заданы вторично, когда утихнут радость и волнение неожиданной встречи.
— Где ты теперь, Коля? В штабе?
— В штабе? Почти в штабе... А ты? Ты в штатском! Ушел из партизанского отряда?
— Да-а-рогой мой. Надо па-а-сидеть, па-а-говорить! Надо хорошо выпить и обсудить все вопросы, Коля!
— Надо бы выпить. Зайдем ко мне. С женой познакомлю.
— Ты женился, Коля! Такой храбрый, такой красивый женился! Зачем одну сделал счастливой, а всех женщин одел в траур?! Вай-вай!
Ваграм посерьезнел, сказал:
— Женитьба — дело святое, Коля. Поздравляю! Очень хочу познакомиться с женой старого друга. Но следующий раз! Договорились!.. Подготовлю хороший подарок жене друга. Приду. У нас, армян, такой закон! Подарок надо!
— Да брось ты, пойдем!
— Нет! Сейчас мы выпьем за встречу. Я угощаю! За углом найдется духанчик, где можно друзьям посидеть, поговорить.
— Да у меня с собой и денег-то нет, — упорствовал Николай.