— Пошли, спешить надо, — приказал Николай. — Иди в крепость. Я — следом.
Они миновали мост через Маргилан-сай, несколько чайхан и лагманных, безлюдных в этот час, потом закрытые магазинчики и кинотеатр «Эра», свернули влево. В конце улицы виднелась стена крепости и один из фортов. В амбразуру его было выдвинуто дуло пушки. Крепость и город строили с таким расчетом, чтобы с фортов насквозь простреливалась каждая из улиц. Цитадель много лет держала город под прицелом. Между крепостью и жилыми домами лежал большой пустырь. Здесь Ушаров догнал красноармейца и пошел рядом. Тот, явно робея, замедлил шаг.
— Смелее! — подбодрил Ушаров.
— Вот красноармейца привел. Первый раз здесь. За патронами, — объяснил он часовому. Тот козырнул, пропустил Ушарова, которого знал хорошо, хотел проверить документы у его спутника.
— Я уже проверял, — успокоил постового Николай. — Все в порядке! — И, взяв красноармейца под локоть, показал: — Вон, видишь здание? Впрочем пойдем, провожу до склада, а то запутаешься...
— Спасибо, начальник! — обрадовался басмач.
Через полчаса басмач предъявил пропуск и вышел за ворота крепости. На плече он нес цинковые коробки с патронами. Через минуту вышел из крепости Ушаров.
Они пошли рядом. Навстречу попадались пешие и конные командиры и бойцы. Все они здоровались с Ушаровым и были равнодушны к его спутнику. На ближайшем перекрестке сзади к ним пристроился Карапетян.
На мосту Ушаров сказал басмачу:
— Иди в чайхану. Переоденься и уходи из города. Доложи, что патроны привезу завтра утром.
— Спасибо, начальник! Очень страшно было! Вой-бой!
Ушаров и Карапетян сидели с вечера в чайхане Урунбая. В три часа ночи Николай отпил глоток холодного чая, сказал:
— Проверь, Ваграм, пистолет. Берегом сая пойдем, на улицах на патруль можно нарваться. Если даже меня среди ночи с патронами задержат — не выкручусь... Ну, с богом, как говорится! Пошли.
Через несколько минут два силуэта метнулись у моста через дорогу и скрылись на низком берегу. Шаги и тихие голоса заглушал неумолчный гул потока, перекатывавшего гальку. Патроны они разделили поровну и пересыпали в хурджуны.
Осторожно, почти ползком, перебрались через одну улицу, потом другую. Ушаров своим поведением окончательно запугал трусоватого спутника; заслышав даже собачий лай, он моментально укрывался за валунами и ждал минуту-другую... Примерно через час миновали городскую черту и стали еще осторожнее: к реке спускалось несколько дорог, здесь можно было напороться на патруль.
Уже далеко за городом Ушаров предложил залечь в траве и дождаться рассвета.
— Скоро Яр-Мазар. Там нас ждут, — запротестовал Карапетян. — Уже близко!.. От моих «джимми» ни черта не осталось! Одни дыры...
— Новые купишь! Молись, чтобы из самого решета не сделали.
— Ты, Коля, при случае похвали меня Курширмату. Ладно? Это мне очень важно, дорогой!
— А как иначе! Нам друг за друга надо стоять! На хлебе поклялись!..
— Я для тебя тоже чего-нибудь сделаю...
— Уже сделал! — откликнулся Николай. — Втравил в историю, чую, головы не сносить...
Они отдыхали, голова к голове, на хурджунах с патронами. В лица им заглядывали огромные азиатские звезды. Сай шумел в трех шагах, навевая дремоту. На перекатах белели гребни бурунов.
— Пошли, — сказал Карапетян.
За Скобелевым, на «ничейной» земле, он чувствовал себя увереннее. Они поднялись, взвалили на плечи поклажу. И двинулись дальше.
Глава VIII
В СТАВКЕ КУРШИРМАТА
Рассвело. Они выбрались на дорогу. Около Яр-Мазара встретили нескольких бедно одетых дехкан на ишаках. У каждого на луке седла лежал кетмень.
Карапетян подошел к одному из них, о чем-то заговорил вполголоса. Дехканин живо соскочил с ишака, бросил на дорогу кетмень и, перепрыгнув через арык, поросший камышом, побежал полем.