Ушаров нервничал, не мог сосредоточиться над очередной сводкой для штаба. Он часто поднимался, ходил по кабинету. Нетерпеливый характер его требовал немедленных активных действий, а приходилось выжидать, Чего выжидать? Когда появится, наконец, Карапетян? А вдруг он не придет. Его могут раньше времени задержать Томилин и Рогов, знающие Карапетяна по отряду... Тогда — опять ждать когда появится еще один, неизвестный сообщник Курширмата.
Может случиться и так, что до Курширмата еще не дошло известие о том, что на станции идет погрузка оружия. И вообще никто ему не сообщит. «Нет, — думал Ушаров, — у Курширмата в Скобелеве есть «глаза» и «уши». Это продавцы овощей, дервиши, чайханщики, торговцы. Должны ему сообщить. Просто нужно набраться терпения и ждать. Взять себя в руки — и ждать!»
— А у нас гость, Коля, — сообщила жена, когда он пришел домой. — Уже час, как ждет. Кокандский, говорит.
«Пришел», — обрадовался Николай, идя следом за Марией узким коридорчиком. Нарочито безразличным тоном переспросил:
— Из кокандских, говоришь? Кого же это бог послал? Не Костя ли? Или отец?
— Сейчас увидишь...
За столом, покрытым клеенкой, сидел Карапетян. На столе лежали гостинцы — кульки с фруктами, бутылка водки. Ушарову пришлось изобразить на лице досаду. Такого уговора, чтобы посланцы Курширмата навещали его дома, не было.
— Еле нашел! Спасибо, знакомые помогли. — Карапетян расцвел в улыбке. — Дорогой! Дай я на тебя погляжу! Еще красивей стал. Женился и молчишь!
— Обед готов, Маша? Неси. — Когда Мария ушла в палисадничек, где на мангалке, сделанной из старого ведра, варился обед, Николай нахмурился, сказал резко:
— Кто тебе разрешил приходить домой? С ума ты сошел, Ваграм.
— Т-с-с!.. — гость приложил палец к губам, наклонился к уху Николая. — Срочное дело... После обеда поговорить надо.
— Ты хочешь меня погубить, Ваграм, — с обидой заметил Ушаров. — Ко мне может каждую минуту зайти кто-либо из тех, кто знает тебя. Я случайно узнал, что ты не просто ушел из отряда, а сбежал от трибунала.
— Вах! — покачал головой Карапетян. — Какое важное дело?! Трибунал! Ха! Если кто придет, ты меня спрячешь. Ваграм все учел...
После не очень обильного обеда вышли в беседку, увитую хмелем, пить чай с урюковой пастилой, тонкой, как сочень, раскатанный для лапши.
Беседа не вязалась. Мария подумала, что старые приятели стесняются ее, и ушла в комнату.
— Курширмату стало известно, что на станции грузят оружие. Ему нужны подробности. Что там происходит, Коля?
— На станции? Не в курсе...
— Голову не морочь! Чтобы ты не знал!..
— Я руковожу разведкой, а не хозчастью, — обиделся Николай.
— Э-э! Брось! Короче говоря, срочно узнай что, куда и сколько? И когда отправлять будут состав?
— Послушай, Ваграм! Мы договорились, что я буду доставать патроны. Но я не собираюсь торговать военными тайнами. То, что я делаю, я делаю ради нее, — сказал он с напускным драматизмом и кивнул на дом, где скрылась Мария.
— Красавица! — восхищенно воскликнул Ваграм. — Для такой — жизни не жалко. Знаешь, Коля, я ей все равно подарю манто. Для нее все можно сделать. Будешь миллионером, хлебом клянусь!
— Неужели так много заплатит Курширмат? — удивился Николай.
— Все отдаст! Патроны ему нужны, понимаешь?
— Ты говоришь, что грузят оружие. Может, патронов и не будет.
— А кому нужны винтовки без патронов?! — возразил Карапетян и заговорщицки, понимающе подмигнул: — Патроны наверняка будут грузить...
— Пожалуй, ты прав... Но если Курширмату донесли о том, что грузят оружие, то и о патронах он узнает без моей помощи. Наверно, его люди считают уже каждый ящик, каждую жестянку, которую грузят.
— Конечно, считают, дорогой! Всё считают! Одного не знают — когда и куда повезут. Чтобы узнать это, Курширмат дорого заплатит.
— Он что же, напасть на состав решил? — полюбопытствовал Ушаров. — Рискованное дело...
— Может и решил. Ему рисковать, не нам с тобой.
— Видимо, дело срочное. Вагоны могут отправить не сегодня — завтра.
— Вряд ли. Пока загрузили только один вагон. А их три на путях. Соображаешь, Коля? Сможешь узнать, а?
— Постараюсь... Игра, кажется, стоит свеч. Но очень трудно. И рискованно. А вдруг узнаю, но сообщить не смогу, — выразил опасение Николай. — И вся игра расстроится.
— Да, верно... А мне здесь оставаться нельзя. Я должен добраться до ставки и доложить, что виделся с тобой... Что же делать? Есть здесь еще один наш... Его я назвать не могу. Нужно, чтобы Аулиахан-тюря разрешил... А то он мне башку снимет.