Все облегченно вздохнули.
— Курширмат ждет завтра, — добавил Ушаров. — А когда прощались с Карапетяном, подоспели Томилин и Рогов... Им же Карапетяна нужно было взять до появления у меня, товарищи! Эти осложнения ни к чему. Да, вот что, самое главное. Командир эскадрона Елишенко — предатель. Теперь я это точно знаю.
— Сейчас его трогать не следует, чтобы не встревожить Курширмата, — посоветовал Ходаровский.
Паскуцкий повертел в руках карандаш, встал, отошел к окну.
— У Курширмата много соглядатаев. Явочная квартира, по всей вероятности, — чайхана на берегу Маргилан-сая, — продолжал Николай. — Следует подумать, как обезвредить всех без шума?
— До выступления Курширмата тревожить их не следует, пожалуй, — высказал свое мнение Богомолов.
— У каждого из них могут быть задания и встречи с Аулиаханом. Спугнуть можно... А вообще эту контру надо к ногтю!
— Ладно... Это второстепенное. На какой день и час назначим отправление поезда? Сегодня вторник... Если на субботу, на утро? Не будет ли слишком долго? — обратился ко всем Паскуцкий.
— Все зависит от количества оружия и организации загрузки его. На четыре вагона четверо суток многовато, пожалуй, — выразил сомнение Ушаров. — Это можно бы сделать и за сутки... Курширмата может насторожить столь долгий срок погрузки.
— Ну, это вы, Николай Александрович, — возразил Ходаровский, — можете и не знать. Вы же не обязаны выяснять для него причины задержки. И притом, можете сообщить, что оружие поступает из разных частей, и на доставку его нужно время.
— Но не следует ему давать время на тщательную подготовку к нападению. Правда, я могу завтра сообщить ему все сведения, кроме одного — срока.
— Давайте все тщательно обдумаем, — решил Коновалов. — Чем достовернее будет легенда, так, кажется, у вас это называется, Николай Александрович?!.. Чем реальнее будет выглядеть вся подготовка эшелона, тем больше гарантий на успех.
— Следует обдумать и то, как Ушарову удалось узнать подробности, интересующие Курширмата. Вдруг это заинтересует басмача!
— В конце концов, штаб мог поручить моему отделу наблюдение за станцией, — заметил Ушаров.
Было около полуночи, когда они разошлись. Коновалов и Паскуцкий остались в штабе для того, чтобы проинформировать обо всем Петерса.
На другой день Ушаров пришел на работу к восьми утра. В десять к маленькому особнячку с высоким деревянным крыльцом медленно подкатил черный лакированный фаэтон, запряженный двумя гнедыми. Верх экипажа был поднят, фонари по бокам облучка чисто протерты, модный набор украшений на сбруе и медные наконечники на оглоблях сверкали. Извозчик, немолодой, одетый в теплый халат со старой выцветшей буденовкой на голове, степенно слез с облучка и принялся вытирать тряпицей кузов.
Экипаж, по всему видать, был недавно покрыт лаком по старой, местами стершейся краске. Сзади, на кузове, чуть выше полустертого номера, была нарисована большая красная звезда. Красные звезды были изображены и на кожаных шорах у норовистого коренника. Кроме этой красной звезды, ничего не выделяло фаэтона из множества других, имевшихся в городе. У лошадей, впряженных в него, были подрезаны хвосты, что свидетельствовало о принадлежности его к какой-нибудь воинской части.
Ушаров увидел фаэтон тотчас же и почувствовал неприятный холодок на спине. Он спокойно собрал документы, вынул из стола пистолет, вложил в кобуру, запер партийный билет в сейф.
Все происходило так, как было задумано: главарь басмачей заинтересовался происходящим на запасном пути станции. Теперь все зависело от того, как он, Ушаров, преподнесет ему версию о готовящейся отправке боеприпасов.
Он поставил ногу на подножку экипажа, мягкие рессоры спружинили, он сел и откинулся на кожаные подушки. Извозчик взобрался на облучок, взял вожжи, крикнул:
— Чу!
Кони с места взяли рысью. Резиновые шины, шурша сухой листвой, мягко катились по немощеной улице.
Вот и окраина, последние домики, дачи, укрытые за высокими заборами, в глубине садов.
— Поезжай медленнее. Может остановить патруль, — приказал седок. Кучер послушно натянул поводья, кони перешли на шаг.
Их остановили уже за городом, на мосту через неширокий, но быстрый арык. Ушаров предъявил удостоверение.
— Дальше опасно! Перед Маргиланом могут встретить басмачи, — предупредили Николая красноармейцы.
— Я не доеду до Маргилана, — успокоил Ушаров, — мне рядом.
Въехали в кишлак Яр-Мазар. Сзади к фаэтону пристроились до десятка всадников. Кружной дорогой они объехали глубокую балку. Кони остановились перед воротами знакомой курганчи. Здесь фаэтон встретил Аулиахан-тюря. Поклонился, приложив руку к груди, пошел впереди гостя.